к краю тарелки. Кажется, визит инспектора пошатнул и без того хрупкое душевное равновесие отца. Его взгляд стал сосредоточенным и мрачным, такой бывал, когда что-то не ладилось с арендаторами или… в Палате. Ни к тем ни к другим делам Кристофера не допускали, – впрочем, не сильно-то ему и хотелось. Просиживанию штанов в кабинете он предпочитал прогулки, охоту, приемы и встречи. Единственное исключение – библиотека. Кристофер любил читать, особенно ему нравились труды о тех днях, когда страной правил Король. Он стал первым правителем объединенного Королевства, принес ему долгие годы мира, остановив набеги захватчиков с севера; он основал первый рыцарский орден, заключил союз с волшебными существами, покровительствовал ремеслам и искусствам… Дни правления Короля виделись Кристоферу воплощенным идеалом. Он даже не пытался отличить вымысел от правды, тем более что в книгах они так причудливо и тесно переплетались, что оставалась только вера в легенду.
Из этого увлечения рыцарством выросла и вторая любовь Кристофера – фехтование на мечах. До девятнадцати лет он занимался с приглашенным учителем три раза в неделю, но в прошлом году старый мастер уехал в солнечную Латинию, а искать нового не стали. Тренировки сошли на нет, навыки владения мечом, и без того средние, стали ухудшаться.
– Ты совсем ничего не съел, – негромко заметила мать.
– Аппетит пропал.
Отец вышел из столовой, и Кристофер остался наедине с матерью, закутанной в черное. Находиться рядом не хотелось. После смерти Джозефа она превратилась в тень себя: стала тихой, дрожащей, могла в любой момент заплакать. Вот как сейчас – стоило двери за спиной отца захлопнуться, как глаза матери заблестели от слез, а нос покраснел. Аппетит, и без того неважный, совсем исчез. Кристофер жалел мать, но не знал, чем ей помочь, а единственная попытка утешить ее привела к тому, что она заперлась в покоях, не в силах унять истерику. Помог только лауданум.
– Доброй ночи, матушка, – произнес Кристофер, поднимаясь.
Она в ответ слабо улыбнулась.
В спальне ждала крата. Она лежала на кровати, разметав рыжие кудри по подушкам, но, едва Кристофер переступил порог, села. Движение получилось текучим и плавным, красивым.
– Господин мой, – хитро улыбнулась Дали.
Кристофер сотни раз просил ее не называть его так, язык до мозолей стер, но упрямое создание не обращало на просьбы внимания, а приказывать не хотелось. Она была ему другом, он узнал ее первой из домашних фей, и раньше, до того как Кристофер отправился в школу, а затем в университет, они проводили вместе сутки напролет. Крата играла с ним, гуляла с ним, рассказывала ему истории, а он приносил ей самые свежие сливки и позволял быть собой. Казалось бы, какая мелочь, но Кристофер знал, как жили домашние феи при прошлом Мэллоуне с проявившейся волшебной кровью, знал, что одно его слово может лишить Дали даже тела, оставив лишь обязанность защищать дом и хозяина. Знал и никогда
