выведен был из этих размышлений топотом лошадей проезжавших по дороге всадников. Он вдруг вспомнил, что у него есть дело в Фонтенебло, и приказал заложить себе экипаж, распорядившись, чтобы его провожали два вооруженных лакея. Кроме того, он велел дать кучеру два пистолета. Слух, что Кроты находятся в окрестностях, принуждал каждого принимать меры предосторожности.
Сделав это, Гильбоа уехал в Фонтенебло.
– Я не долго буду в отсутствии, – сказал он своему управителю.
Тот философски ждал возвращения своего господина. Управитель Гильбоа, Шардон, имел жалкую наружность, голову куницы, ухватки хитрые, взгляд фальшивый, скулы острые; всё в нем выказывало коварство и алчность. Он хромал. Никто этому не удивлялся. Он был в остроге. Да… в остроге… и вследствии этого сделался он управляющим Гильбоа. Поселившись в Фонтенебло, без хлеба, без средств, Шардон вызвался вести у капиталиста счётные книги за самую ничтожную сумму, уверив его в своей неограниченной преданности. Гильбоа принял услуги этого негодяя и скоро сделал его своим управителем. Тамошние жители вздумали предупредить Гильбоа о положении Шардона, думая, что он этого не знает. Но капиталист отвечал этим услужливым людям, что ему очень хорошо известно всё, что он сжалился над этим бедняком и что считал долгом доброго христианина показать примером, что когда несчастный поплатился обществу за своё преступление, то следует протянуть ему руку.
– Я, человек богатый и занимающий хорошее положение в этом краю, обязан протестовать моими поступками против варварского обычая отталкивать бывших каторжников, которых таким образом доводят до отчаяния.
Толпа восхищалась и кричала «браво». Один человек угадал однако причины, побуждавшие Гильбоа действовать таким образом;-это был Фушэ, говоривший Савари:
– Вы удивляетесь благотворительности господина де-Гильбоа? А я нахожу ее естественной. За три тысячи франков в год он имеет превосходного управителя. Этот Шардон не сможет найти себе другого места. Он должен быть усерден. А доброе дело выставляет барона с хорошей стороны. Честность Шардона обеспечена опасением вернуться в острог, опасением достаточным для того, чтобы отнять охоту воровать у бывшаго нотариуса, любящего спокойную жизнь.
Фушэ отгадал верно. Шардон был вполне предан своему хозяину, который держал в руках его будущность и благосостояние. Не угодить барону де-Гильбоа значило опять впасть в нищету, в пороки, в грязь, и некоторым образом попасть на дорогу в острог.
Шардон, однако, чувствовал всю тяжесть своего рабства. Он был глубоко печален и всегда задумывался. Когда Гильбоа оставил его у ворот замка, он стоял, устремив глаза на дорогу. Он чего-то ждал.
Показались двое нищих, которые сели на тумбы, прислоненные к решетке парка, и протяжным напевом просили милостыню у прохожих. Шардон не обратил внимания на этих нищих. Однако они внимания заслуживали. Они представляли в лицах басню Лафонтена: Слепой и калека. Давно уже в этом краю знали союз, связывавший этих несчастных, потому что каждый день встречали бедного
