эта вера дается нам только в христианстве с его учением о действительном существовании сверхчувственного невидимого мира, о посмертном воздаянии, о блаженной жизни праведных и мучении грешников за гробом, о воскресении мертвых и многим другим, а в особенности учением о воскресении Христовом. Учением о воскресении И. Христа наша вера в бессмертие, посмертное продолжение жизни возводится на высшую ступень уверенности, твердого знания, основанного на факте: ведь И. Христос воскрес как первенец из мертвых, то есть как первый из людей, и Его воскресением положено фактическое начало воскресению всех людей, начало победе жизни над смертью! «Если мы веруем, – говорит Апостол, – что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1 Сол. IV, 14). «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор. XV, 20; ср. 2 Кор. IV, 13–14). Таким образом, в христианской религии вера в бессмертие возводится на степень знания и притом не отвлеченного, а научного, эмпирического: она утверждается на историческом факте, достоверность которого может быть показана настоящим научным историческим методом. Здесь общечеловеческая вера в бессмертие из области чаяний и гаданий вступает в область научного исторического знания.
Да, и неверующие должны будут согласиться, что наша вера зиждется на прочной основе. Но они не знают, что у этой веры есть еще более твердые основы, чем внешний исторический факт, хорошо засвидетельствованный историей. Как бы ни был хорошо засвидетельствован факт Воскресения Христова, как всякий другой исторический факт, однако сила его неизбежно ослабляется временем, дальностью исторической перспективы. Как бы ни были хороши также доводы наши в пользу бессмертия, однако же с доводами мы не выходим из области рассудка; но какой рассудок может устоять против грозной силы факта, каким является смерть? Какая вера не померкнет во мраке и холоде могилы? Вера, основанная хотя бы и на хороших доводах, не будет ли тою верою, о которой один из наших верующих поэтов сказал, что даже «и вере могила темна»?.
Очевидно, не этою, а иною, высшею верою дается нам то торжество над смертью, примерами которого полна христианская жизнь в ее истинных представителях. Без колебаний и тревоги, спокойно, даже с радостью здесь встречают смерть как начало, а не конец жизни, как переход к иной, высшей, лучшей действительности, как выход из мира призраков и грез, где все проходит и разрушается, в мир истинной реальности. Что нам кажется отрицанием жизни, – смерть, здесь признается началом жизни, а что мы наивно называем жизнью, здесь называется сном и даже смертью. «Мы желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» (2 Кор. V, 8); «имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Фил. I, 22), «ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (21) – вот язык, каким говорит о смерти истинная вера в бессмертие, равная уверенности, твердому убеждению или знанию! В торжестве своем над смертью вера эта поднимается даже до отрицания реальности этого
