благодарна Людмиле Борисовне за протянутую руку помощи, радовалась, когда крохи с восторгом ехали в ласточке или делали пистолетики. В какой-то момент Женя поняла, что ей нравится возиться с малышней, а спорт… большой спорт она для себя закрыла. Замуровала наглухо эту дверь. Не читала, не смотрела, не слушала. Ничего знать не хотела. Со временем выправить жизнь получилось. И если бы не вездесущие журналисты со своими новостями о помолвке…
Женька поняла, что Дан про нее все узнал. По одному только взгляду поняла. И вспылила. Когда она говорила Ариадне про недостаток покладистости, она вспомнила то утро.
А теперь… жалела о собственной несдержанности. Никогда бы не подумала, что такое случится, но…
Случайный секс не в счет, убеждала себя Женька, жалко вдруг стало встреч и перепалок. И переписки тоже жалко. Даже по наглости его… скучала.
Книги вот продолжает слушать в машине.
За окном уже октябрь, и небо на удивление высокое и светлое. В Отрадном сейчас, наверное, красота. В Москве листья еще не до конца опали – деревья стоят пестрые и нарядные, будто на праздник собрались, а уж в Отрадном…
Женя застряла в пробке, почти опаздывала на тренировку, вспоминала сентябрьскую поездку в заброшенную усадьбу, слушала очередную аудиокнигу.
– Глубокой ночью накануне олимпийского танцевального финала, когда на катке не оставалось уже никого, кроме нескольких припозднившихся журналистов, а сама я, уже выйдя из здания, ждала на остановке последний рейсовый автобус-шаттл, со стороны служебного выхода появилась Татьяна Тарасова. Она шла как-то странно: совсем медленно, тяжело припадая на ногу. С очевидным трудом добралась до ближайшей колонны, подпиравшей свод крытой автобусной остановки, прислонилась к холодному бетону спиной и вдруг, уронив на асфальт цветы, стала сползать на тротуар.
Я бросилась к ней:
– Татьяна Анатольевна!!!
– Все нормально, – еле слышно прошептала она. – Вот только тяжело очень. И все время хочется плакать…[9]
Да, спортивная жизнь – она такая. Мало кто может ее понять со стороны. Ведь спорт – это особый мир, он живет по своим законам и правилам. Выживает сильнейший. И для сильнейшего нет медали ценнее, чем олимпийская. Особенно золотая.
А тот пузатый придурок из бара Женьку просто взбесил. Сидел, рассуждал. Правильно она тогда ему ответила.
И с Даном правильно рассталась. Не хотела видеть в его глазах жалость.
Весь путь до спортивного комплекса Женька убеждала себя в том, что их расставание – это очень правильный шаг.
Она каждый день себе это говорила. Помогало с переменным успехом. Потому что все же скучала.
На лед Женька влетела за три минуты до начала тренировки.
– Простите, – сказала она Людмиле Борисовне, – в пробке застряла. Буду выезжать раньше.
Тренер приняла объяснения и показала рукой на семилетнюю кудрявую
Елена Вайцеховская «Олимпийские игры. Очень личное».
