Я схватилась за голову и стала судорожно соображать, как собрать драгоценную жидкость. Аптечка! – вдруг осенило меня, и вскоре я вооружила оцепеневших подруг предметами скорой помощи. Одной достался стеклянный шприц без иголки, другой – пипетка, я же вооружилась бабушкиной клизмой. Мы ползали на коленках и пытались «всосать» растёкшиеся по полу капли. Через полчаса жидкости во флаконе прибавилось на пару миллиметров, а мы, одурманенные «Пуазоном», были на грани обморока. Чтобы сохранить бесценную влагу, я открыла шкаф, вытащила оттуда всю мамину одежду и протерла пол каждым предметом гардероба. Мой мозг был на грани отключки. В приступе надвигающегося безумия я отполировала линолеум собачьей подстилкой.
Так нас и застали родители: красные от усердия, растрёпанные, полузадохнувшиеся, с клизмой, шприцом и пипеткой, в ворохе разбросанной на полу одежды.
Коварный аромат категорически не желал выветриваться из квартиры – Кристиан Диор не зря получил за него парфюмерный «Оскар». Несколько месяцев мама пахла «Пуазоном» и дома, и на работе, и в очереди за колбасой. Никакие стирки не помогали. Собака переселилась под стол на кухню, а тётя Света ещё долго рассказывала соседям о том, как я невежливо захлопнула дверь перед самым её носом. Не зря её бабушка «подъедалой» называла!
Как я не стала…
Как я не стала гимнасткой
В шесть лет я впервые увидела выступление художественных гимнасток. Бабушка смотрела по телевизору какой-то чемпионат, а я, пробегая мимо, обратила внимание на гуттаперчевых девушек, которые подбрасывали вверх разные предметы. Мячи улетали в небо, а потом загадочным образом снова оказывались у спортсменок в руках. Девушки прыгали через обруч, а ноги у них при этом двигались, как у моей плюшевой обезьянки – в разные стороны, куда ни потянешь. Телевизор был крохотный, чёрно-белый, перед ним в качестве увеличительной линзы стоял выгнутый дугой аквариум, наполненный водой. Чтобы вода не портилась, на дно бросали серебряные монеты. Благодаря аквариуму изображение на экране становилось чуть больше, но при этом менее чётким, так что выбирать приходилось из двух зол. Мне было всё равно. Я стояла посреди комнаты, будто в гипнотическом трансе, и не могла оторвать взгляд от экрана. Я не соблазнилась даже куском любимого пирога со сливовым повидлом и всё смотрела и смотрела заворожённо на мелькающие ноги, вспархивающие руки и змеевидные ленты, скользящие в безумной пляске вокруг танцующих тел.
Просмотрев выступления до самого конца, я твердо заявила родителям, что хочу заниматься художественной гимнастикой. Папа, почесав затылок, потрепал меня по пухлой щёчке и предложил рассмотреть альтернативу – бальные танцы. Я категорически отказалась. Чем бы дитя ни тешилось – решила мама и отвела меня в спортивную секцию при Дворце пионеров. Тренер, похожая на оголодавшую кошку, поджала губы и посмотрела на меня несколько скептически: худобой я, мягко говоря,
