открываю глаза, то передо мной шевелится многоногая гусеница третьего отряда.
Пора! Прочь сомнения! Благо я им несу, от греха освобождая!
Плавно тяну скобу спуска и грав-ган, издав негромкий шелест, окутывает свой срез лёгкой сиреневой дымкой.
Облачко такого же цвета, разве что более яркое, проявляется перед грудью лысого, и обильно потеющего толстяка, шагающего в середине третьего треугольника. Пол секунды он непонимающим взглядом смотрит на возникший феномен, а когда миг истекает, его лицо перекашивает гримаса боли.
И не только его!
Быстро разрастающееся облако окутывает почти весь отряд и мятежники, оказавшиеся в этой невесомой дымке, начинают корчиться, перемалываемые и перекручиваемые гравитационными волнами.
Пара секунд, и там, где только что шагало десятка три человек, парит красное озерцо.
Страшное оружие грав-ган. И страшен режим этот – мясорубка который.
Второй отряд, услышав предсмертный стон своих товарищей, останавливается. Люди начинают разворачиваться и я, переведя ствол на них, жму спуск.
«Зона нестабильной гравитации» – всплывает в памяти официальное название этого режима, когда начинает исходить паром второе озерцо.
«Эффективно против небронированных и слабобронированных целей», – продолжают лезть подсказки: – «Против тяжёлой брони и техники эффективность обратно пропорциональна массе цели».
Появление третьего водоёма, или – «кровоёма?» совпадает с градом картечи, рубящей ветки у меня над головой.
Заметили?
Нет… По площадям бьют. Посылают заряды на удачу, авось и заденут. Доворачиваю ствол в сторону последнего, четвёртого отряда, но прежде чем мой палец касается спуска, сразу несколько пуль бьют меня по голове и плечам. Их попадания мне не страшны – что могут сделать градины мягкого, пусть и тяжёлого металла силовой броне?
Ничего!
Страшно другое – часть прилетевших в меня подарков, рикошетит и, издав пронзительный визг, рубят соседние ветки.
Раскрыт!
Все оставшиеся стволы направляются на меня и я, поняв, что шансов спрятаться нет, привстаю, вскидывая грав-ган.
Наши залпы одновременны.
Заваливаясь на спину, ощущая множество ударов, наполняющих тело болью, я успеваю различить сиреневую хмарь, окутывающую отряд.
– Жрец? Жрец? – Слышу голос Шорова, и мучительно пытаюсь вспомнить – а был ли щелчок перед этим? Был, или нет? Почему-то именно этот вопрос для меня важнее всех загадок мироздания и я молча морщу лоб, пытаясь решить эту загадку.
– Жрец? Ты жив?
– Жжжж…
– Не слышу! Жрец! Помехи на линии! Ты жив? Ответь!
– Жжжиии…Ааарррх! – Выбитый выстрелами воздух наконец наполняет лёгкие и я, глотая его как воду, выдавливаю:
– Жив! Подкрепление… – новый вдох – как же
