искусства, и представляя отрицание античного духа, угождал вкусу сластолюбивых властителей. При этом Джироламо, как это часто бывает в молодости, заходил слишком далеко в своем строгом взгляде на искусство и по-видимому становился как бы врагом его. Душа его жаждала освобождения от ига тиранов, он мечтал о счастье всего человечества, и ненавидел все, что было связано с тиранией или что пользовалось его покровительством.
Веселые, смеющиеся девушки и юноши не подозревали какая борьба происходила в это время в душе Савонаролы. Хорошенькая Ореола, рассчитывая на всемогущество своей красоты, заявила, что не мешало бы сделать опыт, чтобы убедиться, что сильнее: книги или жизнь? Если какой-либо молодой девушке удастся отвлечь серьезного Джироламо Савонаролу от его ученых занятий, то это будет служить неоспоримым доказательством, что молодое, свежее личико может взять перевес над старыми учеными мужами, несмотря на то высокое уважение, которым они пользуются.
Молодые люди единогласно выразили свое одобрение. Ипполит Бентиволио также нашел предложение Ореолы восхитительным, хотя лицо его в это время имело довольно странное выражение. Вслед затем, он отыскал какой-то предлог, чтобы шепнуть несколько слов на ухо Ореоле. Он совершенно серьезно спросил ее: не намерена ли она сама привести в исполнение мысль, высказанную ею относительно Савонаролы? Когда она заносчиво ответила ему в утвердительном смысле, то он заметил, что, быть может, под этим кроется действительное участие, которое она принимает в молодом ученом. Сердце Ореолы забилось от радости, но она не решалась дать какой либо ответ. И тогда Ипполит объявил ей, что в данном случае он должен сознаться, что принимает самое живое участие в том, до чего она намерена довести это дело.
Ореола покраснела при этих словах, и с трудом могла скрыть улыбку торжества, которая готова была появиться на её лице, так как Ипполит в первый раз дал ей понять, что никому не уступит обладание ею. Она скоро придумала ответ, и, бросив многозначительный взгляд на своего поклонника, сказала:
– Я буду вести дело до тех пор, пока вы будете спокойно относиться к этому, и тотчас же предоставлю мою жертву собственной судьбе, как только вы потеряете терпение.
Едва успела она прошептать эти слова, как Оньибене Савонарола опять обратился к ней.
– Сжальтесь над моим бедным братом синьорина Ореола, – сказал он, – вы и без него найдете немало других жертв. По своему доверчивому характеру он может принять за истину то, что с вашей стороны будет только забавой.
– Кто вам сказал, что это только забава? – спросила Ореола. – Разве, вы знаете мои намерения? Если молодой ученый не отнесется к этому серьезно, то дело потеряно с самого начала. Если вы будете мешать мне и встанете поперёк дороги, – продолжала она подняв с угрозой свой красивый пальчик, – то я сама начну против вас войну, и потребую от всех своих друзей, чтобы они
