и великолепием своего дома, что о нем заговорили не только в Риме, но и во всей Италии. После целого ряда блистательных пиров, данных им в своем римском дворце, Риарио отправился с многочисленной свитой во Флоренцию, чтобы вступить в свою должность архиепископа.
Риарио в это утро служил литургию, так что отсутствие Пацци, представителя одной из первых флорентийских фамилий, могло пройти незалеченным. Сначала Бианка думала, что муж её забыл о предстоящем торжестве, и сочла своим долгом напомнить ему об этом; но получив вторичный и еще более решительный отказ, приняла это за доказательство его полнейшего равнодушия ко всему, что выходило из тесного круга домашней жизни. В виду этого она стала настойчивее прежнего уговаривать его отправиться в собор.
– Я знаю, сказала она, что большинству наших господ не особенно приятно, что им придется нести шлейф тщеславного Риарио при сегодняшнем празднестве. Вероятно, мои братья тяготятся этим более чем кто-нибудь; но я убеждена, что они подавят свою гордость в виду их общественного положения.
– Поверь, что не гордость удерживает меня! – возразил Гуильельмо Падди. – Я даже не считаю особенной жертвой с моей стороны оказать такую ничтожную почесть новому архиепископу, не смотря на его нелепое тщеславие. Все дело в том, что я не вижу в этом никакой надобности, так как никто не заметит моего отсутствия.
Хотя Бианка не имела повода сомневаться в правдивости этого объяснения; но она не удовлетворилась им.
– Я, напротив того, убеждена, – сказала она, – что при сегодняшнем торжестве твое отсутствие неизбежно обратит на себя общее внимание.
– Ты ошибаешься, – возразил с раздражением Гуильельмо Падди, – наша фамилия потеряла всякое значение! Твои братья твердо встали на ноги с тех пор, как смерть моего отца избавила их от опеки. Поэтому безразлично, будет ли один из Падди в соборе или нет.
– Но там будет твой брат Франческо, который имеет банкирский дом в Риме и пользуется доверием папы, а равно и его племянника Риарио. Быть может, его присутствие будет способствовать прекращению давней вражды между твоей и моей фамилией. Ты не был ни на одном из празднеств, которые давались по поводу приезда нового архиепископа; поэтому тебе неудобно пропустить сегодня литургию.
– Моя добрая милая Бианка, – сказал Падди, пожимая руку жене; – твое кроткое сердце не в состоянии понять диких страстей, которые служат главной причиной наших вечных раздоров. Приезд моего брата во Флоренцию нисколько не радует меня… Не будем больше говорить об этом; Бог даст нынешний день пройдет также благополучно, как и все предшествующие, и ничто не нарушит нашего тихого домашнего счастья!
Сердце Бианки сжалось при последних словах; неясное предчувствие чего-то недоброго овладело ею. Она сделала усилие, чтобы улыбнуться.
– Как ты серьёзно говоришь об этом! – сказала
