не по себе.
– Просто скажите, что вам нужно, и прекратим этот цирк! – не нравились его игры.
– Тебе нужно успокоиться, расслабиться. Присаживайся, выпей, Ева, – произнес мое имя растягивая, словно смакуя.
– Я лучше пойду.
Не успела сделать шаг к двери, как мужчина очутился возле меня, отгораживая от выхода и проклятого пилона, продвигая к дивану.
– Сядь, Ева, – в голосе послышались металлические нотки, и я, следуя инстинкту самосохранения, послушно опустилась на кожаную сидушку.
Мужчина смотрел на меня сверху вниз, и у меня холодок бежал по коже. Я смотрела на темно-синие брюки с идеальными стрелками, коричневые блестящие дорогие туфли и боялась поднять лицо вверх, но и молчаливо выполнять все, что вздумается этому самодуру, не собиралась.
– Что выпьешь? – голос твердый, не терпящий возражений.
– Я не пью с незнакомцами, – чувствовала, как медленно захлопывается капкан на моей ноге, и начинала задыхаться.
– Что. Ты. Выпьешь? – давил Адам Германович.
– Мне все равно, – начала отчаиваться.
Смотрела, как опасный брюнет наливал мне в бокал джин с тоником. Взял щипчики и кинул из ведерка со льдом несколько кубиков в напиток. А себе налил чистый виски со льдом. Протянул мне стакан, гипнотизируя взглядом, и лишь когда я забрала его, улыбнулся одним уголком губ.
Адам опустился на подставку для пилона прямо передо мной. Наши колени разделяло всего несколько сантиметров.
– Адам и Ева, – многозначительно смотрел на меня, улыбаясь. – За знакомство, Ева, – приподнял бокал, слегка стукнув о мой.
Во рту словно пустыня. Страх и неизвестность превращали меня в комок оголенных нервов. Жадно выпила половину содержимого стакана, чувствуя, как жидкость стекает по горлу и опускается по пищеводу вниз.
– А теперь я узнаю, почему оказалась тут? – осмелилась спросить.
– Все просто, Голубка, – отпил виски, слизав влажные капли с четко очерченных и немного капризных губ.
В этот момент я залюбовалась им и его суровой, жестокой красотой. Оказывается, он не так стар, как мне показалось в папином кабинете. Около тридцати, наверное. И все же, находиться рядом с ним опасно. Я чувствовала это каждой клеточкой тела, и сердце кричало о том, что это страшный, жуткий человек, и заигрывать с ним опасно. Но что от меня зависело?
– Твой отец отказывается помочь мне. А ты можешь попросить его пойти мне навстречу, – тон сменился на деловой.
– Я не вмешиваюсь в папину работу, – а вот такой поворот мне нравился еще меньше.
– Подумай, Ева. Со мной лучше дружить. Такие враги как я никому не нужны.
– Папа никогда не будет участвовать в незаконных схемах, – отставила бокал обратно на столик.
– Даже если попросит единственная дочь? – прищурился Адам. – Я ведь не обижу. Он будет щедро вознагражден.
– Единственная
