закончен. Девушка постояла рядом еще пару секунд и ушла, почти неслышно шаркая белыми кроссовками по вытертому деревянному полу.
Еще через несколько минут перед ним на столе стоял высоченный стакан с красными подтеками, щедро посыпанный шоколадом. Даже большая кружка кофе не меньше пол литра в объеме терялась на его фоне.
Подцепив двумя пальцами трубочку, Тайсон засунул ее в рот, медленно втянул в себя густую холодную смесь молока, мороженого и приторно сладкого сиропа и зажмурился, провалившись в темноту.
Перед глазами вспышками начали мелькать образы: он видел мощенную камнем узкую улочку и столики прямо на тротуаре под зелеными зонтиками. Перед ним точно такой же стакан молочного коктейля с клубничным сиропом и полосатой съедобной трубочкой из хрустящей вафли. Он чувствовал сладость сиропа, косточки клубники, скрипевшие на зубах, и холод спускающейся по пищеводу молочной жижи. Его пальцы, непривычно маленькие и тоненькие, с украшенными блестками ногтями, липли к стакану, оставляя отпечатки на запотевших боках. Напротив сидел высокий мужчина, очень похожий на сегодняшнего незнакомца на велосипеде, только его макушку украшала густая черная шевелюра, державшаяся кудряшками за серую шляпу. Мужчина улыбался, от чего лицо его разрезало пополам темно-красными обветренными губами, и протягивал к нему руки, чтобы погладить по щеке. Ладони были теплые и влажные. Они чуть дрожали, когда прикасались к белому невесомому пуху на детских щеках.
– Вам плохо? – На плечо легла тяжелая рука.
Тайсон вздрогнул и открыл глаза. Он чувствовал, как его трясет —, руки ходили ходуном, и половина клубничного молочного коктейля уже залила снежно-белую скатерть. Рядом с ним стоял коренастый мужчина в явно дорогом костюме-тройке, выглядевший немного комично в маленьких очках, надвинутых на самый кончик длинного узкого носа, словно вышедшего из-под рук хирурга-неумехи.
– Я… я в порядке. Спасибо. Потерял сознание от счастья, – пробормотал молодой человек, кивая на полупустой стакан с молочным коктейлем.
Он чувствовал себя так последний раз, когда на спор в детском лагере, куда его отправляли родители, чтобы ребенок “подышал свежим воздухом и пообщался с ребятами”, проплыл пару километров в открытой воде и только-только вылез на сушу. Его и тогда трясло так, что руки отказывались держать даже вилку. И пришлось на время забыть даже о любимых компьютерных играх, в которых он проводил девяносто процентов времени, наплевав на желание родителей вдохнуть в его легкие чуть больше свежего воздуха.
Мужчина со смешными очками на носу помялся рядом с ним еще пару минут, а потом растворился за кадкой с живыми цветами. Недоеденный им завтрак из трех обжаренных с двух сторон яиц, нескольких видов колбасок и двух кусочков поджаренных тостов со сливочным маслом остался недоеденным.
Что это было? Он не помнит ни узкой улицы, ни теплых влажных ладоней, от прикосновения которых пробирал холодный пот. Он не знал наверняка, но что-то недоброе промелькнуло в улыбке, раскроившей лицо надвое,
