вырезка из стихотворения поэта Сергея Есенина. Ноги, будто сами привели в маленький храм возле кинотеатра, где метро «Pushkinskaya».
Он слышал о Всевышнем, но Его не чувствовал. Перед зажжённой свечой не говорил проблемы. Все и без того сказано. И не просил денег, славы, здоровья. Всего лишь – продолжить образование в институте. Хотя бы чуть-чуть. Не то настроение на отъезд. Запись в дневнике: «Руки на все, как говорится, опускались. Отчислен за два экзамена. Могло быть хуже. В остальных предметах тоже слаб». Еще уточняет, что уроки латыни и старославянского наводили скуку и сон. А потому брал в библиотеке книги о далеких мирах и читал на последних рядах. Конечно, так не всегда. Бывало, интересные лекции, когда мог захлопнуть своего «Незнайку на луне» и устремиться в дискуссии с профессорами в очках. Преподаватели, разумеется, делали замечания, ввиду множества грамматических ошибок в сочинениях.
– Это авторский знак. – Объяснял Витя.
Вдобавок, ляпнул о ректоре лишнее. Неважно: донесли или нет? Я, душеприказчик, говорил ему, что в себе ищи грехи, а не у других. Неудивительно, что экзамены провалены. И теперь ему бы остаться. Дело не в дипломе. Отъезд сложен. Ведь не то настроение. Я, биограф, видел и хуже. И все-таки, что правда, то правда: ему не везло. Поначалу заразился ВИЧем от однокурсницы. Затем утрата Вячеслава Дёгтева. Накануне смерти писатель советовал перевод на заочное обучение. Потому что не нравился ректору. Лучше бы глаза не мозолить. Витя так не ушел. Хм… Что, если писатель не умер бы? Вероятно, обругает и пошлет его, куда подальше? Или защитит? И Витя останется в столице? Будет модным литератором? Редактором в газете? Серийным литературным критиком? Если бы да кабы – уже неважно. Мой доверитель рад судьбе. Тем более, что иначе бы мы не встретились. Ну а тогда огорчен – отчисление. Вдобавок, пьеса. Витя настаивал, чтобы приятель не выставлял проблему напоказ. Со временем понял, что угрозы и требования того не стоят. Можно ведь просто, человечески разговаривать.
И вот просил в храме, чтобы его оставили в покое. Хотя бы временно. Как ни странно, мгновенный ответ. Он переходил дорогу от церкви. Вдруг, так называемая, интуиция сказала: «Обернись!» Оказывается, посередине дороги стоял такой же молодой парень. Схожесть: серые глаза, русые волосы, телосложение. Но в грязной одежде и головой в крови. Ему недовольно сигналили машины и объезжали. Почему-то не двигался. Опасно – могли сбить. У студента заискрилось желание: помогу! И окаменел. Точно и не понял, отчего так? И не испуг опасных автомобилей. Тогда что? Неужели безумие: люди осудят? Спасает бомжа – осудят? С виду тот парень выглядел бездомным. Витю остановил другой, внутренний голос. И не тот, что заставил обернуться. Чужой голос.
Я, обладатель рукописей и секретов, не видел данный фрагмент в печатной версии. Витя поздно придал тому значение. Вот и зачеркнул важное признание в дневнике. Зато вспомнит, когда сам продолжительно станет бомжом. И допишет по прошествию времени: «То было маленькое испытание. Встречные
