заманил их за собой между деревьев и там вволю потыкал копьём в их рычащие морды, пока водоплавающие звери пятились обратно к воде. Ну и один раз ретировался бегом, когда его попытался накрыть собой выскочивший из воды скат, которого здесь называли пастор.
Слушательницы оказались вполне благосклонными, верящими и заинтересованными. Сопереживали, задавали вопросы. Ну, разве что одна, самая молодая девчушка, худющая и угловатая, как топор, с презрительной гримасой на лице делала вид, что не верит хвастающемуся малолетке.
Ещё Чернова успела внимательно рассмотреть, на какие части и компоненты делится добыча. Что-то вырезалось очень аккуратно и осторожно, что-то полосовалось быстро и ловко. Но каждый кусочек плоти потом падал в ёмкость только с себе подобными. А, казалось бы, что можно особо выделить в однородной плоти улиток? Выбирали…
Дарья заметила, что нигде возле ванн не было более трёх женщин. Чаще – всего две разделывали добычу. А здесь – восемь. Похоже, что норма перевыполнена в три раза?
Внезапно вновь потемнело довольно резко. И новая каменная туча в три уровня стала закрывать небосвод над поляной. Но теперь она двигалась с иного направления и наискосок к маршруту предыдущего чуда.
«Что бы это всё значило?» – опять застыла в ступоре землянка, глядя на небо и отвесив челюсть. Но никто к ней с разъяснениями не торопился, просветить не пытался. А на резкое и более громкое оживление разговора она и сама внимания не обратила.
Глава 4
«Второй» оказался совсем в иной ситуации. Хотя в том же мире и в том же лесу, покрывающем три пятых площади всего материкового пространства планеты. Что интереснее всего, он, как и «первый», себя чувствовал и осознавал как Дарья Андреевна Чернова! Попавшая в новое тело женщина тоже помнила две картинки бытия до какого-то момента, а дальше спасалась и выживала только сама по себе.
В тот момент, когда землянка с максимально возможной для спортсменки-пловчихи скоростью выплывала из холодного озера, она только и подумала:
«Это падение сквозь какие-то пропасти немного напоминает край увиденного мною на небе чуда. Но там была как бы дыра… И намного теплей… И никакой падающей реки не наблюдалось…»
На том «чужая» картинка и забылась. Суровая действительность вокруг затребовала на решение проблем все помыслы, ум и моральные силы.
Во-первых, плыть в ледяной воде, когда перестаешь чувствовать руки и ноги, уже сложно. Во-вторых: под руки попадались кучи свежих листьев, хвои, веток, а то и целых стволов крупных деревьев. В-третьих и в‑надцатых: сковывала прилипшая одежда, боязнь потерять мраморное яйцо в левой руке, касания чего-то живого к ногам, какие-то грозные, но непонятные крики с дальнего, остающегося за спиной берега. Причём крики – мужские и, судя по тону, перемежающиеся обсценной лексикой. Выделялись ругательные
