дожидающихся сигнала внизу, у ворот! Они вместе с истцами прорвутся за колья, свяжут боем охрану пороков (возможно, даже сами успеют что-то сжечь), но главное, отвлекут нехристей! И когда ряженые в половцев русичи побегут к камнеметам, никто не подумает, что это враг – поганые примут их за своих, за поспевшую на выручку подмогу! И так будет, пока не загорится первый камнемет… Лишь бы только сумели пройти незамеченными по лагерю, лишь бы только не проявили себя раньше времени, подбираясь к порокам…
Но словно в ответ на самые страшные опасения князя, он вдруг отчетливо разобрал чей-то протяжный, пронзительный крик боли, раздавшийся со стороны татар! И в считаные мгновения стоянка захватчиков стала оживать испуганными воплями и ревом поганых, первым лязгом скрещенных клинков… Заметались фигурки дозорных у костров отдыхающей охраны пороков, стали вскакивать на ноги вороги, и, скрипя от бессильной злости зубами, Юрий Ингваревич крикнул Яромиру, бодрствующему на обламе башни:
– Давай сигнал пешцам! И передай приказ всадникам, пусть готовятся!
Уже понимая, что задумка его не удалась, князь все одно решил атаковать! Может, отвлеченные возней в лагере защитники камнеметов не сразу поймут, что началась вылазка из крепости? Потекли томительные минуты ожидания – и ведь действительно отвлеклись на начавшийся было короткий, отчаянный бой тургауды (именно своим гвардейцам Батый доверил стеречь манжаники и вихревые катапульты), проглядели стремительный рывок лыжников к надолбам… Да и расстояние от заграждений до крепостной стены всего-то четыре сотни шагов, преодолеть недолго!
Но как только вой начали выламывать колья, скоро облачившиеся в худесуту хуяг монголы принялись бить по ним из составных луков да метать в сторону русичей горящие головешки. Те, упав на снег, затухают не сразу, какое-то время давая слабый, мерцающий свет, вырывающий из темноты мечущихся вдоль надолбов дружинников… И лучшие лучники во всей орде, гвардейцы-хорчины умудряются даже при столь тусклом освещении находить цели! А выпущенные ими срезни на близком расстоянии пробивают кольчуги…
Но покуда разгорается бой у линии надолбов, уже заскрипели вороты, и опустился вниз подъемный мост надвратной башни. Раскрылись створки, и загрохотали по толстым бревнам сотни копыт! Вылетела из крепости дождавшаяся своего часа старшая дружина, устремилась к заграждению, где уже появились первые, пока узкие проходы, в коих сошлись лицом к лицу тургауды и пешие гриди! Неистово рубят друг друга в хаотичной схватке лучшие вой обеих ратей, и ни одна сторона не может взять верх – отчаянной храбрости русичей противостоит холодная монгольская ярость! Ударом на удар отвечают друг другу гвардейцы, и только сраженные падают на забрызганный кровью снег… Однако ведь ширятся же бреши в надолбах, ширятся!
Четыреста шагов для тяжелого галопа всадников – это ведь не более восьмидесяти ударов сердца, практически ничего! Выпущенной из лука стрелой долетели гриди с
