вы ведь были так молоды.
– Мне… мне, честно говоря, потребовалось немало времени, чтобы восстановиться, – признался Лейвюр. – Вы абсолютно правы – мне пришлось пережить крайне неприятные моменты. Такая юная девочка – и такой ужасный конец. Случись это в наши дни, мне бы наверняка предложили психологическую поддержку. А тогда я по ночам глаз сомкнуть не мог – мучился, размышляя, что все, вероятно, могло быть иначе, не засидись я тогда в кафе «Мокка». Уйди я из него пораньше, возможно, я смог бы спасти девочку. Естественно, такие мысли преследуют человека, пережившего нечто подобное, верно ведь? Я, вообще-то, никогда и ни с кем это не обсуждал.
– Ну да, в наши дни вам назначили бы психолога, – кивнул Конрауд.
– Вот и я о том. Знаете, в те годы я посвящал себя поэзии, но после случившегося мне потребовалось долгое время – и немало усилий – чтобы вновь обрести вдохновение.
– На теле следов насилия обнаружено не было, верно? – спросил Конрауд, переводя разговор от мук творчества на более практические рельсы.
– Да нет. Я по крайней мере ничего такого не заметил. Как вы знаете, лето шло к концу, и на девочке было легкое платье и гольфы.
– А вы не обратили внимание на что-нибудь необычное, когда прогуливались там? Может, кто-то проезжал мимо или проходил?
– Нет. Ничего особенного там не происходило. Какая-то машина проезжала по Скотхусвегюр, да еще на Соулейяргата я заметил пешехода. Потом мне навстречу еще кто-то проходил – тот человек смотрел прямо перед собой, по сторонам не оглядывался. Вот в общем-то и все.
– А вы об этом полиции рассказывали? – поинтересовался Конрауд – в полицейских отчетах никакой информации о проходивших мимо людях не было.
– Думаю да. А вообще, я не уверен – не помню точно.
– Он прошел мимо вас на Скотхусвегюр? Тот человек, о котором вы упомянули.
– Да, он направлялся в восточную сторону. Я его толком и не разглядел – был погружен в свои мысли.
– А сколько ему могло быть лет, по-вашему?
– Даже не предполагаю – в лицо-то я ему не заглядывал. Он был в плаще и шляпе.
– Средних лет?
– Ну да, наверное. Я же был совсем молод… В те времена все люди среднего возраста или постарше казались мне одинаковыми – в плащах и шляпах.
– Ну да. А тот, которого вы заметили на Соулей-яргата?
– Там я вообще только силуэт различил. Ну пешеход, и пешеход.
– Понятно.
– Потом она еще захотела познакомиться со мной, – сказал Лейвюр.
– Кто?
– Ее мама. Мама Нанны, я имею в виду. Девочку ведь так звали? В полиции у меня спросили, не хочу ли я с ней встретиться. Вернее, даже не спросили, а чуть ли не потребовали, чтобы я с ней встретился. Но я ведь даже не знал, о чем мне с ней говорить.
– И как же вы поступили?
– Ну, я сходил
