участок моря в добрую квадратную милю. И немудрено, что появившегося на поверхности аквалангиста сразу же обнаружили. Решили, что это я.
Широкими взмахами сильных рук он быстро преодолел небольшое расстояние до ближайшей шлюпки. Сидящие в ней протянули руки, помогли забраться. А дальше диверсант выхватил нож, поранив одного краснофлотца. Ударом весла свалил в воду другого. Но тут подоспели ребята с другой шлюпки. Обезоружили его, доставили на эсминец.
Диверсант оказался немцем. Обер – маатом, главстаршиной по ихнему – как и я по званию. Его напарником и командиром был лейтенант Дитц. Оба с немецкой подлодки У‑250. Подлодка 20 мая вышла из Констанцы курсом на Севастополь. Сутками позже в территориальных водах Союза ССР они были высажены со снаряжением на лодку пришедшую с берега и доставлены к месту операции. Человека в лодке он не знает. Лейтенанту и ему было приказано установить в порту две неконтактные часовые мины в районе предполагаемой стоянки нашего линкора «Севастополь».
Фашистского шпиона – лодочника, органам НКВД удалось задержать в тот же день.
Но это было чуть позднее. А пока были срочно спущены под воду несколько водолазов, которым я и обязан жизнью. Мне повезло: я не погрузился на дно, а повис где-то на полпути на электрокабелях сварочного аппарата. Молчанова подняли чуть позднее. Меня без сознания доставили в госпиталь. Я долго не приходил в себя. Бредил. Просил прощения у Глаши – невесты Молчанова. Рукой подавал какие-то знаки. Врачи опасались за мою жизнь. Но молодость, хороший уход и сознание, что я выполнил свой долг, делали свое дело. Я быстро поправлялся.
Приезжала жена – Зоя, с маленьким сыном Анатолием. Рассказывали о доме. Сказали, что командир обещал отпуск после выздоровления. Что мои дела идут хорошо. Через год все забудется. Но пока нужно лежать.
Приходил кавторанг с большим пакетом нехитрой матросской снеди. Долго молча смотрел на меня. С какой-то отцовской нежностью, которую я никогда раньше не замечал в его суровом взгляде. Попросил разрешения закурить в палате.
Потом пожал мне руку:
– Встретимся ли снова, сынок? Забирают тебя от нас. Не подведи! Перевел взгляд на фото сына на тумбочке, и без всякой связи добавил:
– Наши дети будут жить лучше!
Долго залеживаться в госпитале не пришлось – началась война. С первым же транспортом меня вместе с госпиталем переправили в Одессу.
Здесь я узнал что представлен к награде – ордену Боевого Красного Знамени. «За проявленное мужество, защиту Родины, умелые действия в сложной обстановке», – сказано было в приказе.
Я был рад, но и удивлен – такими орденами награждали только офицеров! Но вскоре все разъяснилось. Другим приказом мне присвоили звание младшего лейтенанта. По выздоровлению я должен был явиться в штаб Черноморского флота за назначением.
А дальше
