а между столом и окном помещалась большая тумба с четырьмя ящиками – та самая картотека. Мона нажала на кнопку на панели системного блока и, пока компьютер загружался, потянула на себя тяжелый ящик, который был доверху наполнен карточками из плотной бумаги, на которых каллиграфическим почерком были выведены названия экспонатов и их характеристики. И каждую нужно было перепечатать…
Мона услышала звук открывающейся банки и с изумлением посмотрела на Шона:
– Вы пьете на рабочем месте?
Шон энергично замотал головой:
– Это вода.
– На этикетке написано, что пиво.
– Ух ты, продавщица, видно, ошиблась, я брал воду. Ну, не пропадать же добру, – сказал он после паузы и с плохо скрываемым удовольствием сделал глоток. Затем он вытащил из ящика стола книгу – томик рассказов Джойса – и погрузился в чтение. Мона же взяла несколько карточек наугад.
«Голова статуи, голова статуи, фигурка человека, свадебное украшение», – читала она названия. Что ж, так же скучно, как в любом другом захолустном краеведческом музее.
– Я схожу в зал, посмотрю на экспонаты.
– Ага, только не трогай там ничего.
Мона дошла до двери, но задержалась на пороге:
– Вы не могли бы провести мне небольшую экскурсию? Ну, чтобы получше познакомиться с музеем?
– Билет с экскурсией стоит двадцатку, – отмахнулся Шон, не отрываясь от книги. Мона молча вышла из кабинета.
Музейный зал оказался неожиданно большим, его освещали тусклые лампы с желтоватым светом, так что требовалось усилие, чтобы разобрать пояснительные таблички к экспонатам. Помимо витрин с разной интересной мелочевкой вроде наконечников стрел, украшений и амулетов, в центре зала стояла большая лодка, а в углу – большой каменный идол. Лицо идола сохранилось хорошо: нос с ноздрями, глаза, в которых неизвестный мастер сделал зрачок, так что казалось, что фигура следит за всем, что происходит в зале, слегка тронутый улыбкой рот. На лбу идола шла складка, а его каменная одежда была богато украшена резьбой: кружочки, спирали, линии. Затем внимание Моны привлекли деревянные кошки – семь штук сидели в ряд – мал мала меньше – и благосклонно взирали на нее глазами, в которых блестели граненые камни. Заинтересовала ее и куколка, табличка под которой лаконично гласила: «Жрец». Жрец, не более ладони в высоту, был облачен в грубую тканую мантию с узором. Но из-за глазок-бусинок и свалявшейся от времени длинной бороды он напоминал скорее одичавшего Санта-Клауса.
На втором этаже были гораздо более современные артефакты: пишущая машинка какого-то писателя из Иллюминау, восстановленный кусок комнаты довоенного времени – пестрые обои, керамические миски на обшарпанном столе, кресло-качалка, в которое посадили пару плюшевых игрушек. На стенах висели фотографии – открывшаяся в городе фабрика, студенты училища, какие-то меценаты, даже фото местной музыкальной группы, которой удалось однажды попасть
