по очереди открыть все тринадцать маленьких замочков от сердца девочки-пташки с удивительным именем Клементина.
А потом она сказала, что ей есть дело только до него одного, и Ян тут же забыл о своих намерениях. Ему вдруг показалось, что на подбор ключиков его может не хватить, и нужно торопиться, брать прямо сейчас все, что предлагает ему провидение…
Пуговицы черными жемчужинами просыпались на грязный пол, все тринадцать. Девочка-пташка дугой выгнула спину и оказалась близко-близко. Так близко, что Ян мог слышать, как бьется ее сердце, мог видеть свое отражение в ее расширившихся зрачках. Новая жизнь обещала быть очень интересной, если он возьмет в нее Клементину. Стоит поговорить с ней… потом… когда к нему вернется способность говорить…
… – Черт, у меня нет нитки и иголки! – Вместо того, чтобы последовать его примеру и, лежа в расслабленной позе, бездумно смотреть в потолок, эта дурочка ползала под кроватью, собирая рассыпавшиеся пуговицы. – Ты испортил такую замечательную вещь! – В ее голосе не слышалось злости, лишь легкое огорчение и чисто женское желание поворчать из-за пустяка. Ян улыбнулся. – Знаешь, где я ее купила? – Из-под кровати вынырнула растрепанная голова.
– Где? – спросил он, просто чтобы поддержать беседу, порванную кофточку ему было совсем не жаль.
– На распродаже театрального реквизита, вот где!
Ян не выдержал, расхохотался. Да уж, ценное приобретение, ничего не скажешь!
– А что ты смеешься?! – В голосе Тины послышался намек на обиду.
– Я не смеюсь. – Ян перестал улыбаться. – Пташка, давай я завтра куплю тебе новую кофточку?
– Я не хочу новую. К моей юбке идет только эта.
– А еще она изумительно идет к гольфам и кедам.
– Тебе не нравятся гольфы и кеды?
– Нет, боже упаси! Я же прекрасно понимаю, что это неотъемлемый атрибут субкультуры.
Теперь расхохоталась она, плюхнулась на кровать рядом с Яном, заглянула в глаза, сказала неожиданно серьезно:
– Ты хороший.
– Я не хороший.
На закате жизни ему не хотелось записываться добровольцем в хилую когорту хороших. Хотелось для разнообразия побыть плохим. Интуиция и жизненный опыт подсказывали, что плохим живется интереснее.
Тина немного подумала, потом согласно кивнула. Умная девочка – оставляет ему право выбора. Вот это по-настоящему хорошо. Ян прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова почти не болела, далекие отголоски не в счет. Он знал, что это временное явление, скорее всего это просто затишье перед бурей, и завтра мигрень атакует с утроенной силой, но это завтра, а сегодня ему хорошо. Кажется, первый день из отмеренных ему шестидесяти прожит не зря. Ян похлопал ладонью по покрывалу:
– Пташка, давай спать.
– Я не хочу спать, у меня еще уйма дел, – сказала Тина сварливо: – Одну пуговицу так и не нашла. Хорошо,
