это воспринимается как гримаса истории.
Библиотека пионера
Плохо жить на свете
Пионеру Пете,
Октябренку Вове
И того фиговей.[1]
Это печальное четверостишие вкупе с двенадцатью красными томами старой «Библиотеки пионера» – хороший повод поговорить об истоках, трудностях и проблемах общественного движения «пионеров» и «октябрят», руководимого большевистской партией еще в недавние времена на всей обширной территории бывшего Советского государства.
Открываю 1-й номер журнала «Еж» за 1928 год и в разделе под названием «Стенгазета» читаю «письмо» октябренка «из Туркестана»:
Мать поставила передо мной чашку с пловом и сказала:
– Ешь.
Плов самая вкусная еда на свете. Это – рис, перемешанный с кусочками баранины.
Я посмотрел на чашку и не стал есть.
– Чего ж ты ждешь? – спросила мать.
– Ложку, – сказал я.
Тут поднялся со своего места отец, схватил меня за плечи и тряхнул изо всех сил.
– А пальцы у тебя на что, – закричал он. – Это у вас коммунисты на детской площадке выдумывают разные ложки. Ешь руками.
Далее – продолжение «письма»:
Однажды на детской площадке руководительница сказала:
– Ребята, сейчас уже жарко, начинайте носить трусики.
Я пришел домой и попросил мать сшить мне трусики. Мать испугалась и рассказала отцу.
Отец ничего не сказал, зверем посмотрел на меня и ушел из дому. Вечером он вернулся.
Он вынул деревянную ложку и подал ее мне.
– Вот, Гассан, бери. Можешь есть плов ложкой. Можешь и губы после еды полотенцем вытирать. Но только не вздумай носить трусиков. Если увижу – убью. Пусть русские носят, а для нас, для узбеков, это страшный грех.
Вот как трудно октябрятам у нас в Узбекистане проводить революцию. Но ложку я уже отвоевал. Может, отвоюю и трусики.
Понятно, судя по стилю, что «письмо из Туркестана» писано в Ленинграде в редакции самого «Ежа» – может быть, Евгением Шварцем, или Николаем Олейниковым, или Александом Введенским, – словом, кем-нибудь из компании Маршака. Но события, в нем описываемые, – вполне реальные, ничуть не придуманные, только наверняка смягченные, расчитанные на читателей неокрепших, чтобы не бередить им нервы. То, что происходило в действительности, было много мучительней и кровавей, чем об этом рассказывается в «Еже». И отцовское «убью» из письма было вовсе не словесной угрозой. Вот где, между прочим, истоки сегодняшней национальной вражды и вчерашнего распада Эсэсэсэра. В навязанной сверху борьбе с традициями, в пионерско-октябрятско-комсомольском движении на территориях, извека принадлежащих исламу. Во всяком случае, это одна из капель, переполнивших чашу.
Блатная песня
На самом деле в тексте четверостишия более неприличное выражение.
