на местности, он двинулся на источник запаха.
Источник сидел в углу, наглухо затянутом паутиной странного, пурпурного цвета. Карл подобной никогда не встречал и не знал, что такая вообще бывает. Вид имел источник тоже, мягко говоря, странноватый – встреться Карлу это чудо на улице, шарахнулся б от него подальше, пока не получил промеж хелицер бутылкой. Но что больше всего удивило Карла во всем поношенном облике восьминогого хозяина комнаты – это его борода. Мощная, нечесанная, густая, она спускалась от самой нижней губы и путалась у паука в педипальпах. И еще – борода была такого же цвета, что и паутина в углу. Паук был явно не городского вида, а его вылезшие из бугорков глаза смотрели на гостя не то что недружелюбно, а как-то плотоядно и сумрачно.
– Простите, это не ИНЕБОЛ? – нарушил Карл затянувшееся молчание.
– Арахнофобы! Гомункулосексуалисты! Предатели! – Бородач взметнул вверх правую педипальпу и гневно потряс ею в воздухе. – Падите во прах! – Он направил лапу на Карла. – И ты пади, нечестивый паук, не достойный ни одной из восьми своих грешных ног ступать по земле.
– Я извиняюсь, – повторил Карл, – я только хотел узнать, это заведение, в котором я сейчас нахожусь, не ИНЕБОЛ?
– Это вертеп, который исчадия нечистого духа, величающие себя людьми, называют Первым Медицинским университетом. Вертеп, за забором спрятанный, который ты назвал ИНЕБОЛ, – он через дорогу, напротив.
– Ага, – сказал Карл удовлетворенно. – Ну тогда я пошел. Счастливо оставаться, любезный.
– Иди, променявший на человеческое ухо святую паучью правду! Но знай, что воздастся тебе по грехам твоим, и детям твоим, и детям детей твоих, и сродникам твоим, и всему твоему нечистому семени.
– Послушай, приятель, – такое нелюбезное отношение начало раздражать Карла, – думаешь, раз ты здесь живешь, так можно и грубить, сколько вздумается? Ты уж говори да не заговаривайся. И вообще, причем тут человеческое ухо?
– Ты Ананси! – сказал бородач-паук и сам же содрогнулся от звуков произнесенного имени. – От тебя пахнет человеческим ухом!
– Я – Анашка? – Карл рассмеялся. – Ты хочешь сказать, что я – этот сумасшедший придурок, который корчит из себя паучьего Дарвина? Который и ходит-то, говорят, по-рачьи, задом вперед, как пятится, чтобы доказать свою теорию эволюции. Мол, пауки и раки – близнецы-братья, вылезли из одного болота. – Карл, признаться, не ожидал такого поворота беседы; ему даже любопытно стало, с чего вдруг этот выживший из ума паучина принял его за ренегата Ананси.
– Я бывал в человечьем ухе и знаю, как там воняет. – Бородатый гнул свою линию. – Это ад, там сера, а сера есть экскременты дьявола. Само ухо это спираль, по которой, как по кругам ада, спускаешься в зловонную бездну. Ты – Ананси, что в переводе значит иуда рода паучьего.
Пора было наконец представиться и положить предел дурацким инсинуациям бородатого.
– Вообще-то, меня зовут Карл, и род мой тянетс
