паршивым, но своим. Он давно хотел остаться один. Эту занюханную коммуналку он получил от государства как выходец из детского дома. Конечно, ему полагалась отдельная квартира, о чём он был прекрасно осведомлён. Просто в данном случае это не принципиально. Молодой человек начал негромко насвистывать.
Его мать была шлюхой. Её изнасиловали, и она родила его. Смешно! Шлюху – и изнасиловали! Вспоминая это, молодой человек всегда смеялся. А может, она и не была шлюхой? Но, во всяком случае, с головой у неё было не в порядке, это можно сказать совершенно точно. Пару раз она приходила в детский дом, рыдала, обещала забрать его домой, но естественно, не выполнила обещания. Но он не расстроился, он никогда не считал её настоящей матерью. А потом ему сказали, что она умерла, кажется, её убили. Он даже был этому рад, потому что не хотел видеть её опухшего с глубокого похмелья лица и пьяного раскаяния. Он не проронил ни слезинки, узнав это. Она была противна ему, противна до глубины души, поэтому её преждевременная смерть нисколько его не расстроила.
А потом он вырос и покинул стены детского дома, тоже впрочем, не особенно жалея об этом. Поселился в коммуналке, поступил на завод, вступил в комсомол. Никто не мог сказать о нём ни единого дурного слова. Никто ничего не знал о нём, кроме сухих сведений официальной биографии. Он не стремился раскрывать душу, хотя на контакт шёл легко.
Но сам он знал о себе всё. Он знал, кто он. Он знал, кто его Отец. Он знал, чего он хочет. Он знал, что он не один, и что он должен найти куски собственной плоти, своих братьев и сестёр. Так велел его Отец, а значит, он найдёт их, чего бы это ему не стоило.
Он помнил, как давно привёл в заброшенную церковь девушку, убил её, а потом напился тёплой крови. И всё потому, что так хотел его Отец. Он обещал ему за это неограниченную власть. А потом он валялся на полу, и от него со страшной болью отделились глаза, глотка, сердце и руки… в нём ещё остался отголосок той нечеловеческой боли, которую довелось пережить тогда… сладкой боли, боли для Отца и во имя Отца… он думал, что Отец оставил его останки гнить на грязном полу… но даже такая жертва не испугала его тогда… он готов был отдать жизнь за Отца…
Но ОН не хотел брать его жизнь. ОН поднял его из небытия, где он, раздавленный и жалкий, пребывал, и поместил в брюхо непотребной шлюхи… но и этому он был рад…
А потом он появился на свет. Вылез из немытого чрева, как червяк из подземелья, и закричал… шлюха исполнила свою роль и больше была не нужна. Он понял это сразу, как освободился из её вонючего нутра. Потом был детский дом. Отец испытывал его на прочность.
А потом Отец велел ему найти куски своей плоти… ибо как можно жить без глаз? Без глотки? Без рук? Без сердца? Отец сказал, что разделил их, потому что в одиночку никто не может пользоваться безграничной властью. Безусловно, он прав. Он понял это только сейчас. Понял великий замысел Отца. Не случайно он выбрал ему в матери грязную шлюху, ибо у него не могло быть матери, только Отец. Молодой человек улыбнулся.
В детдоме ему дали имя Ник,
