Спиридоновна не сводила с неё глаз:
– Какая ты у меня доченька, красавица! В самый раз замуж… жених-то есть у тебя? Ты молчишь всё, ничего не рассказываешь…
– Матушка! Ну что вы, в самом деле! Каждый день одно и то же! И не надоело вам? Вы сон мне рассказать собирались…
– Ах, да! Вижу я омут, чёрный-пречёрный. И крутит так, крутит вода в нём, бурлит… а над омутом девушка стоит, вроде ты, Наденька… но я не уверена, волосы длинные, лицо закрывают… и вроде стоит эта девушка, и думает: броситься или нет, в омут-то? И как будто уже уйти хотела, но тут из омута рука выпросталась, девушку за волосы схватила и потащила… страшно мне стало, жутко! Закричать хотела, но тут и проснулась. К чему, как думаешь?
– Ой, матушка! Думаете вы слишком много, придумываете. Говорю же вам, прогуляться нужно, развеяться, вот и пройдёт. Это нервы у вас, лекарства попейте, а то вы очень впечатлительны стали. А сон… да ерунда это, глупости. Выбросьте из головы.
– И я так подумала, что ерунда, но боязно что-то стало. Уж вышла бы ты замуж, Наденька! А то ещё, чего доброго, попадёшь куда… поманит плохой человек и сотворит недоброе… а потом что? И то останется, что в омут… Мне Глашка сон так и растолковала, вот и волнуюсь.
– Поменьше к Глашке бегайте, она вам наговорит! Небось, денег ей отнесли?
– Да уж, отнесла… но ты не сердись! Я успокоиться хотела.
– Ну и что, успокоились? Эта Глашка, кроме как о деньгах, не думает ни о чём. Поди, и травку дала?
– Дала, дала… как не дать?
– Не вздумайте мне в чай её класть!
– Да я не тебе, себе попросила, чтобы спать получше… не гневайся, доченька, травка-то помогает.
– Ну, как хотите, только не расстраивайтесь, прошу вас! Я спросить хотела… тут один мой знакомый хочет ужинать у нас. Может, пригласим его на неделе?
– Конечно, Наденька! Буду очень рада. А кто он такой?
– Знакомый.
– Ухаживает за тобой?
– Не знаю пока, мы недавно знакомы, полгода ещё нет.
– Уже полгода? Наденька! И до сих пор ты не представила его мне?
– Я не знала, надо ли это делать. А теперь вот он сам захотел.
– Вот и слава Богу, что захотел! Конечно, ты ему нравишься, разве иначе он захотел бы в дом войти?
– Да кто его знает? Может, и нравлюсь…
– Вот и хорошо, доченька! Напиши ему, пускай непременно приходит.
– Напишу. Ладно, спать уже пора, пойдёмте, матушка.
– Иди, милая, иди, я ещё посижу, кружева поплету… пристрастилась я кружева плести!
Надин встала и ушла к себе в спальню, оставив Дарью Спиридоновну одну.
На следующий день Надин написала письмо Савве с приглашением. Её охватила неясная тревога, природу которой она не могла разгадать, и потому приписала обычной осенней хандре.
На следующий день Савва явился к ужину с большим букетом
