Ему первому доложили об этом.
– И Столыпин не отказался от участия в празднике?
– Нет. Петр Аркадьевич считает, и я с ним согласен, что отмена его участия в празднике вызовет много ненужных разговоров, слухов, пересудов.
– Но это же мелочь по сравнению с угрозой.
– Да, мелочь. Однако следует исходить из того, что завтра Столыпин будет на празднике. Он возьмет с собой усиленную охрану. На трибунах среди зрителей будут размещены агенты. Кроме Столыпина, в празднике примут участие председатель Государственной думы, военный министр и члены императорского дома. Но цель террористов, повторяю, – Столыпин.
– Я понял, ваше величество. Что надо сделать мне и моим офицерам?
– Я хотел бы, чтобы вы с вашими верными людьми находились рядом с Петром Аркадьевичем и не подпускали к нему подозрительных посторонних лиц на расстояние выстрела или броска бомбы. В принципе, этим же самым будут заняты и жандармы, но вы должны, если можно так выразиться, организовать последний рубеж защиты.
– Мне все ясно. Ваше приказание будет выполнено. В случае необходимости офицеры группы прикроют Петра Аркадьевича собой. Но согласится ли Столыпин терпеть нас около себя? Мне хорошо известен его характер.
– На этот счет я отдельно поговорю с ним.
– Один вопрос, ваше величество.
– Да, князь.
– Группе сопровождать Столыпина от дворца или встретить у въезда на аэродром?
– Встретьте у въезда.
– Слушаюсь. Больше вопросов нет. Разрешите приступить к выполнению приказа?
23 сентября председатель правительства прибыл на аэродром.
Встретив Покровского, он улыбнулся:
– Здравствуйте, Алексей Евгеньевич! Рад видеть вас.
– Здравствуйте, Петр Аркадьевич!
– Не дает государь вам покоя.
– Такая у нас служба.
– Ну что ж, исполняйте свои обязанности. Хотя признаюсь, считаю предосторожности императора излишними.
– Я по собственному опыту знаю, Петр Аркадьевич, что предосторожность никогда лишней не бывает. Я, с вашего позволения, буду находиться непосредственно рядом с вами.
– Запретить не могу, князь.
Столыпин начал обходить аэропланы и приветствовать пилотов. Офицеры Покровского рассредоточились так, что контролировали все подходы к площадке и в любой момент могли отразить нападение террористов либо прикрыть собой главу правительства.
Но тут произошло то, чего не ожидал никто.
Когда Столыпин поравнялся с Мациевичем, тот внезапно предложил главе правительства совершить полет.
Это было столь неожиданно, что Столыпину пришлось принимать решение немедленно. Он согласился, хотя мог бы сослаться на болезнь сердца.
Князь Покровский не знал, что делать. Силком препятствовать посадке Столыпина в «Фарман» он не имел права. Отговаривать Петра Аркадьевича было поздно.
