ревматология
Мысли мелочные, но все какие-то червивые, донимающие.
Вот эти кассирши, например. Опять они. Почему они все время хотят то десять копеечек, то двадцать? Якобы чтобы без сдачи.
Сегодня я присмотрелся: мать моя женщина! да там у них груды этих монеток! Россыпи! Тогда зачем?
И я догадался, что это специальная лечебная физкультура для склеротически-артритических пальчиков, которые роются в кошелечках, все рассыпают, заполошно зовут на помощь: Коля! Коля…
Коля, нагруженный верблюдом, суетится и беспомощно приседает рядом. Очередь пропитывается настроением кобры.
Надо было ввести такую физкультуру и в нашей больнице. С разрабатыванием суставов. Чтобы покупали гречку, да в рваном пакете – простите, я перевешу, да чтобы стыдно стало, что вообще пришла лечиться и покупать еду.
Одна беда: у меня суставы в порядке. Но это временно.
Есть еще одна беда: крупная купюра. Рублей сто. Ее меняют всем магазином. Но это отдельная тема.
Маршал Кейтель
Мое недельное – дольше – сражение с раковиной завершилось безоговорочной капитуляцией и раковины, и трубы.
Воспользовавшись хирургическим орудием, я извлек из трубы маршала Кейтеля, и он подписал акт. Он, маршал, представлял собой жалкое зрелище.
Когда-то он был картошкой. И жил бы себе в условиях сельского хозяйства. Так нет же, устроил агрессию – и против кого! Против человека, который умеет делать пункции…
Новая баня Цили Аароновны
С утра в мою бедную голову ломится даже не лытдыбр, а нечто непоименуемое.
Вот взял и вдруг вспомнил новую баню Цили Аароновны, нашей дачной соседки. Она не снимала дачу, она володела ею сама, и у нее была резная, она же кованая, калитка.
И был у нее еще зять, с машиной, который построил эту самую баню. Баня была из красного кирпича, а вела к ней, как принято в волшебных странах, дорога из кирпича желтого.
– Заходите, заходите, – приговаривала Циля Аароновна, приглашая нас осмотреть баню. Нам было до этой бани, как до пизды, но мы вошли. Следом за гордой Цилей Аароновной, которая шагала впереди и терла руки передником.
Совершенно новая, необъезженная еще баня. Предбанник, полки, печка, шайки.
Никто в ней еще не успел помыться.
И вот что меня поразило: уже тогда, на девственно чистых бревнах, еще сохранявших аромат смолы и леса вообще, была выцарапана надпись. Такие надписи так просто не делаются, тут подоплека нужна. Написано было следующее: «Люблю тебя, котенок, люблю твои глаза. Но ты еще ребенок, тебя любить нельзя».
Я моментально вспомнил о древнем обычае запускать в помещение кошку. Первой, на счастье. Очевидно, нечто подобное состоялось и здесь, но не в коня корм, баня сгорела.
Бытовая зоология
Кроту за стеной остоебало сверлить, и он купил новые инструменты.
Постукивание,
