не люблю тебя. Ты это понимаешь?
– А как же наша семья? Как же дети?
– Детям я буду помогать. А жить вместе с тобой больше не хочу.
– Но… милый… ведь ты всегда говорил, что любишь меня! Нам же было так хорошо вместе. Ты только вспомни!
– Я полюбил другую женщину. Я устал жить во вранье. Я сделал свой выбор. И не надо мне тут сцены закатывать. Все, прощай. Отойди от двери! Я тебя по-хорошему прошу, отойди от двери!
Не в силах совладать с собой, я бросилась Артему на шею. Мне казалось, что стоит только поцеловать его губы – и он сразу вспомнит нашу любовь, наши наполненные страстью бессонные ночи, и никогда никуда не сможет уйти. Зачем ему оставлять нас? Я все прощу, я ни разу его не упрекну. Пусть даже он сколько угодно встречается с той, другой. Только бы не уходил. Ведь у нас же семья. И дети. Как им объяснить, что папа больше не будет жить с нами? Я схожу с ума при мысли, какую боль причинит такой поступок отца их маленьким сердечкам…
Артем отшвырнул меня, как котенка. Когда за ним захлопнулась дверь, мне показалось, что грянул выстрел, который разнес мою душу вдребезги…»
Стараясь избавиться от морока, я покачала головой.
У меня так часто бывает. В критических ситуациях я превращаюсь в страуса. Только те прячут голову в песок, а я ныряю в текст. Чужие слова заслоняют от меня собственную боль. А может, это просто профессиональная деформация? Больше десяти лет я работаю редактором в крупном издательстве, занимаюсь женской сентиментальной и криминальной прозой. Я поняла, что есть какой-то предел творческого ресурса у авторов. Он у всех разный, кто-то начинает писать мертвые механические книги, выдав пятнадцать романов, а кто-то – пятьдесят. Наверное, редакторам годы фильтрования чужих фантазий, желаний, разочарований и психозов просто так тоже не даются. Хотя я не думаю, что мне надо обращаться к врачу в связи с появившейся в последнее время манерой моего мозга вдруг выдавать на-гора целые куски из отредактированных мной романов. Меня это не беспокоит, а скорее, даже помогает. Хотя и легкое раздражение при таких фокусах памяти все равно присутствует. Ошибки ведь тоже вспоминаются. Арина Иванова – неплохой автор, но я устала ее просить не использовать в описании эротических сцен ну очень заштампованный штамп «он вошел в нее, как нож в масло». – Даша… У тебя такое лицо… Почему ты надулась, как мышь на крупу?! Никакой трагедии не произошло. Это нормально: люди встречаются, а потом расстаются. Все хорошо у тебя будет, правда! Найдешь ты мужчину, который тебя полюбит! Да кто я такой, в сущности?! Ты же сама всегда говорила, что я – балбесина. Невелика потеря!
Я нервно сглотнула слюну. Все-таки мой Дима (то есть уже, видимо, совсем не мой) – редкостный идиот! Какое еще может быть лицо, когда выслушиваешь такую новость?! Впрочем, муж (бывший муж? наверное, нам же придется
