острой зависти соседок. Ведь платья мамы портной шил по эскизам отца. И ни у одной дамы в Урбино нет таких изысканных нарядов.
Когда мать с отцом смотрят друг на друга, их лица светлеют, светятся счастьем и покоем, становятся невероятно красивыми. Так солнце высвечивает всю красоту налившейся соком виноградной грозди, всю нежность распускающейся розы и сверкающей в бутоне капли росы. Так и любовь родителей, как то солнце…
Отяжелев от еды, устав от разговоров, Рафаэль удрал в сад. Он думал еще немного порисовать в своем альбоме, но изумрудная трава оказалась маняще-мягкой, а крона пинии создала настоящий островок прохлады в жарком саду, и Рафаэль незаметно для самого себя задремал.
Ему снились фрески. Место для их нанесения уже было подготовлено, а в распоряжении Рафаэля имелись все краски, даже дорогущая ляпис-лазурь для рисования синего неба. И вот он с увлечением расписывал стены уверенными мазками, приходя в восторг от переполнявшего его чувства свободы, счастья, невероятного полета и всемогущества. А потом на одной из картин вдруг проступило взволнованное лицо Джованни Санти.
– Рафаэль, вот ты где! Слава богу, нашел тебя. Пойдем скорее в дом!
В голосе отца слышались такие боль и тревога, что Рафаэль мгновенно проснулся и вздрогнул, как от удара хлыстом. Сердце стиснули нехорошие предчувствия.
– Мама пела, потом все сели играть в карты, – рассказывал Джованни, быстро шагая по дорожке. Рафаэль едва поспевал за ним. – Потом мама ушла сказать служанкам, что можно подавать сладкий пирог. Но вдруг пошатнулась и упала. Лишилась чувств. За доктором уже послали. Надеюсь, кровопускание поможет и Маджия быстро поправится.
– Конечно, папа, – Рафаэль взял отца за руку, чтобы хоть немного его подбодрить. – Так все и будет!
Джованни похлопал сына по плечу:
– Какое же счастье, что ты у нас есть! И как жаль, что твой старший брат умер. Кормилица заразила его оспой. Это я настоял, чтобы Маджия кормила тебя сама. Сестры мои так орали, что я чуть не оглох. Где такое видано – знатная дама кормит грудью как какая-то простолюдинка. А ты им назло рос здоровым и веселым малышом. Больше всего нам с матерью нравилось, что ты всем даешь поиграть свои игрушки. Обычно детки бывают жадными. Тебе никогда не было жаль игрушек.
Рафаэль слушал знакомый голос отца, но тревога, терзавшая сердце, все не проходила.
Когда они дошли до дома, в спальне Маджии уже был доктор. Он знаком показал застывшему в дверях Рафаэлю, что пока не время беспокоить матушку. Рафаэль, вздохнув, посмотрел на непривычно бледное лицо мамы и пошел к себе в комнату.
Рисовать не хотелось, играть тоже.
Наверное, ближе к ночи сон все-таки сморил его.
Проснулся Рафаэль от дикого крика отца.
Джованни рыдал на весь дом:
– Нет, нет! Маджия, вернись ко мне!
Рафаэль вскочил с постели, выбежал в коридор и увидел, как отец
