у младшего Лавренко на ту замечательную квартиру? На заводе Тимофей не работал, да и вообще в самое решительное время бесславно сидел под немцами и румынами. Незачем ехать, не осталось у бойца Лавренко ничего, только плацдарм да эти кабельные несчастные катушки.
Нет, в мире что-то еще оставалось, поскольку катушки даром речи не обладали, а сейчас в дверь блиндажа постучали и осведомились:
– Есть шо живое?
– На месте я! – откликнулся Тимофей, несколько удивляясь воспитанности нежданного гостя: обычно, если дверь не опечатана, все гости без затей с ходу вваливались.
В дверь пролез незнакомый сержант – коренастый, длиннорукий, пожилой, – придирчиво огляделся и кивнул на коптилку:
– Отож тайными делами занимаемся посредь белого дня, а, хлопец?
– Почему тайными? Вот, ремонтом занялся, штопаю, – пояснил Тимофей, несколько обескураженный странными подозрениями.
– Оно ж снаружи посветлей. Солнце, га? – прищурился гость.
– Снаружи мешают. Только сядешь, как немедля чего-то кому-то нужно. Я же тут на проезде давно располагаюсь. – Боец Лавренко вывернул налицо зашитый чехол шанцевого инструмента и намекнул: – А вы с проверкой или просто языком потрепать?
– Отож не угадал. – Сержант протянул здоровенную, размером почти с ту лопатку ладонь: – А ну покажь, як оно вышло. Дэ не боись, чисто с любопытству гляну.
Бояться за потрепанный чехол Тимофею в голову не приходило, да и вообще – с какой стати? Подумаешь, сержант приблудный, видали тут начальников и повыше.
Гость развернулся к приоткрытой двери, оценил работу.
– Отож талант. Гармонию чуешь, – вроде бы без особого издевательства пробормотал сержант. Вернул чехол, выпрямился во весь свой невысокий рост, резко кинул лапу к пилотке: – Сержант Торчок, Особый отдел фронта! С вопросом по квартированию и расположению.
Тимофей понял, что уже сам стоит на ногах и застегивает ворот гимнастерки. Умеет гость многозначительно гавкать. Но выселять склад КНН пытались уже дважды, не особо-то вышло.
– Товарищ сержант, если вы по поводу занятия блиндажа, так приказ о переводе склада требуется. Сами понимаете, тут материальные ценности.
Гость покосился на ряды красивых, но никчемных катушек и махнул лапой:
– Отож, если двойной ценности, мы не претендуем. И на блиндаж не посягнем. Исключительно на постой, и оченно скоротечный. Держите посланье, товарищ Партизан.
Гость протянул записку. Послание оказалось коротким.
Тов. Лавренко, разместите группу и транспорт на два-три дня. Люди надежные.
Ниже стояла вполне знакомая Тимофею подпись, у него такая же в красноармейской книжке красовалась. Старший лейтенант из дивизионного Особого гостей прислал. Это, конечно, иное дело.
Сержант с характерной фамилией Торчок извлек из кармана гимнастерки красное
