его сдерживало, в некоторых местах рваные и множественные порезы. Снял одежду, но, скорее всего, разрезал. Более подробностей об убитом я сообщить не смогу, конечно, может ещё что выясниться, но только после вскрытия.
– Благодарю, Николай Петрович.
– Но я не понимаю, – теперь настала очередь задавать вопросы исправника, – зачем убийца унёс голову?
– Объясняется просто, – Иван Дмитриевич оперся о трость, – наш кровожадный злодей не хотел, чтобы при обнаружении тела, могли опознать убитого, но не думаю, чтобы он унёс голову далеко, – Путилин красноречиво взглянул на сыскных агентов, – посмотрите, непременно, должна быть, и при том недалеко, если нам повезёт, найдём, где—нибудь недалеко и платье несчастного мальчика.
Путилин подошёл ближе к трупу и присел на корточки.
Тщедушное тело белым пятном выделялось на позеленевшей траве, грудь обтянута кожей, сквозь которую чуть её не прорывая виднелись ребра, впалый живот ещё не вошедшего в пору взросления, а так и остался навечно в юношестве, руки вытянуты вдоль тела. Одну приподнял Иван Дмитриевич, ноготь указательного пальца сорван, складывалось впечатление, что юноша боролся за жизнь, когда что—то тонкое захлестнуло шею. Не ожидал возможно такого поступка от человека, с которым он приехал сюда. Небольшие ступни завершали картину трагедии, они были белыми, безжизненными, словно выточенными из мрамора с прожилками едва заметных вен.
– Я посмотрел. – произнёс после некоторой задумчивости Воскресенский, видно эта мысль не давала ему покоя, – у мальчика нет особых примет, даже не могу представить, как вы сможете узнать имя несчастного, не то, что его убийц.
– Служба такая, – сквозь нахмуренные лицо проступила улыбка и та затронула только уголки губ, – если при первом осмотре ничего найдено не будет, – Путилин смотрел на исправника, – то придётся нам с вами обыскать этот лесок.
– Что будем искать? – С готовностью откликнулся Николай Петрович.
– Не знаю, – пожал плечами начальник сыскной полиции, – все, что будет вызывать подозрение, а вернее всего. все, что будет найдено, а там уж будем разбираться – пригодится нам в следствии или нет.
– Так—с, – исправник снял фуражку и провёл рукой по затылку, – значит, не знаю что, не знаю где, – но слова, как ни странно, прозвучали безо всякой иронии, а с такой серьёзностью, что улыбка на лице Путилина стала шире.
– Именно так, – сказал Иван Дмитриевич, потом обратился к доктору, – сколько дней тому совершено преступление?
– Трудно сказать, – Воскресенский скрестил руки на груди, от чего стал больше походить на статую римского сенатора, облачённого в сюртук, только вот не хватало тоги и свитка в руке, – но исходя из погоды последних дней и состояния тела, я бы сказал, что не более четырёх дней.
– Значит, восьмого.
– Что? – Переспросил занятый
