раз, чтобы быть ярче и значительнее картинок рядом. Бабушка выкладывает слоги, и мы вместе повторяем: «М, А – ма. М, О – мо». Бабушка больше тридцати лет проработала учительницей в начальной школе, свое дело знает.
– А теперь напишем. – У бабушки получаются красивые и изящные буквы, а у меня – дрожащие, да еще и разного размера.
Читаем дальше. Слоги превращаются в слова: мак, кот, лес. Бабушка, как умеет, рисует, а мое воображение уносит меня в мир, где маковый кот идет по перевернутому верх ногами лесу.
Слова становятся сложнее, и моя бабулечка уже не может их изобразить: каша, сало, си-ла, ко-за.
– Ба, нарисуй козу! – умоляюще прошу я.
Бабушка сердито отнекивается, потом соглашается. Видно, что старается, но, похоже, она умеет повелевать только буквами, а разные зверюшки, как, например, эта коза, яростно упираются и не желают жить на бумаге.
– Ба, а почему у козы пятачок, как у поросенка? А почему у нее усы на лбу? А как коза может бегать на таких худеньких ножках?
– Не получается у меня рисовать, пусть мама твоя приходит и рисует, у нее лучше выходит.
Вечер. Приходит с работы мама. Наскоро ужинает и садится проверять тетради, она тоже учительница.
– Сегодня контрольные, весь день по классу ходила, чтобы не списывали. Устала, ноги гудят, – поглаживая икры вверх-вниз, пожаловалась мама.
Я легла к маме на колени, прижала ухо к ногам, прислушалась.
– Мама, я не слышу, как ноги гудят!
Мама рассмеялась, растрепав мои короткие волосы.
– Глазастик мой кареглазый, это оборот речи такой.
Мама умная, рассказала, что в речи есть поворот, который ведет туда, где слышно, как ноги гудят, значит, так и есть.
Последним пришел папа. Я бросилась к нему навстречу. Он поднял меня и посадил на плечи.
– Но, лошадка!
– Лена, дай папе отдохнуть!
– Папа, а мы сходим погулять?
– Да, через полчаса.
Половинка часа тянулась медленно.
Наконец мы вышли в еще теплый сентябрьский вечер. Остановились на нашем любимом месте у реки.
Мягкий песок легко проскальзывает между ладошек. Когда мне надоедает возиться с песком, папа достает из кармана кусочек хлеба и бросает в воду. Через секунду вода начинает бурлить, словно в чайнике. Это мекая рыбешка жадно отщипывает кусочки от лакомства.
– Папа, я тоже хочу бросить!
Мои крошки редко долетают до воды, чаще остаются у кромки берега.
Это замечает пролетавшая мимо чайка. И вот черная горбушка быстро исчезает в клюве птицы. Ее хитрый глаз пристально смотрит, наблюдая за каждым жестом, ожидая новой порции еды.
Тут нашу идиллию прерывает противный голос:
– О, Валера, здравствуй! Как хорошо, что я тебя увидела. Мне надо лестницу починить, сможешь прийти?
Чайка улетает, а взрослые начинаю долго и нудно говорить.
