Надеюсь, между нами теперь всегда будут хорошие отношения. Мы − семья, и нам ссориться ни к чему. Верно?
− Но ты простила?
− Да, сынок, конечно, я тебя простила. А ты меня?
− Я тебя тоже, − не моргнув глазом, подтвердил парень.
− Значит, старое забыто, правильно я поняла?
Глаза Даниэля зажглись в свете одинокой свечи, когда он увидел, как мать сделала еще один глоток из чаши.
− Да, мам, совершенно верно. Я никогда не хотел с тобой ссориться. А та история с ножом просто недоразумение. Еще раз прошу у тебя прощения.
Варвара потянулась и обняла сына. В этом жесте, целиком и полностью рожденном материнской любовью, выразились все ее чувства, в которых нежность и забота были одними из главных.
И она чуть не заплакала. Ведь было от чего. Ее сын впервые после злополучного инцидента сказал ей такие слова. И это не могло не радовать. Каким бы ни казался он зрелым, для нее он оставался еще ребенком, а ребенку (будь он хоть семи пядей во лбу) для осознания собственной неправоты времени требуется всегда чуть больше, чем взрослому.
− На самом деле я уже давно простила тебя, сынок.
− Значит, я могу быть уверен, что ты меня любишь?
− Конечно, иначе и быть не может.
− Тогда я пойду?
− Как хочешь. − Их объятия разомкнулись, и парень направился к двери.
− Спасибо за угощение, − сказала она ему напоследок и закрыла за ним дверь.
Когда его шаги затихли в тиши пустого коридора, Варвара во второй раз за вечер задула свечу и легла на кровать.
На этот раз сон к ней пришел почти мгновенно. Как только ее голова коснулась подушки, темные воды забвения забрали ее в свои глубины. Но то был сон очень долгий. Без надежд, без времени, без чувств. И никто никогда так и не узнал, как его прервать.
− Привет, − сказал брат брату, едва открыв глаза и увидев белый свет. − Как спалось?
− Хорошо спалось. − Венегор потянулся, взгляд его коснулся пустого стола.
− А где же привычные молоко и хлеб? − не понял он.
− Вероятно, мама забыла про нас, − с досадой произнес Даниэль.
− Пойду поищу ее, − сказал Венегор и вышел в коридор.
Он заглянул в соседнюю комнату − пуста. Потом прошел на кухню, но и там не обнаружил никого. Дверь в родительскую спальню оказалась заперта. Поэтому он вернулся обратно.
− По-моему, мама еще спит. Странно, я не помню, когда она просыпалась позже нас.
− Ты стучался в спальню?
− Да, она закрыта.
− Действительно странно. − Даниэль слез с кровати, надел черную рубаху, серые вязаные штаны и кожаные сандалии с плетеным ремешком, и ленивым шагом направился к двери. Через минуту Венегор услышал его испуганный голос.
− Скорее, Венегор, иди сюда! − надрывался тот из родительской спальни.
Когда туда вбежал Венегор, он увидел брата, стоящего возле изголовья материнской кровати.
