style="font-size:15px;"> Долго ли, коротко ли, а терраска вышла знатная.
И поместились в ней три кровати, стол и этажерка.
Но! Для нас – вездесущих непосед – самым интересным и привлекательным было то, что находилось огороженным под пристройкой…
Мы – сорванцы – проделали лаз и проводили там уйму времени в этом временном штабе-землянке.
И вот при одном из наших копошений наткнулись на какие-то железяки и стали докапываться дальше.
Находки наши были множественны и «бахаты»: ржавое огромное коромысло рычажных весов возрастом более века с авторским клеймом, штык, «бочонок для патронов», части пулемётной ленты и множество разнокалиберных патронов россыпью, нагрудная фашистская бляха, пряжка с «Gott mit uns», пробитая каска и уйма всяких завлекательных мелочей.
Естественно, взрослые прознали о наших находках и решительно конфисковали штык и патроны (хватило бы наших умов бросить их в костёр!).
Дядья аккуратно обезвреживали их, отделяя пули.
Мы же толпились вокруг и слушали их пояснения: эта пуля зажигательная, эта трассирующая, эта обычная… а э-эта – разрывная!
Записывая сегодня воспоминания, только узнал, что «бочонок для патронов» – это газбак для противогаза фашистского.
И в памяти пробудились рассказы матушки моей об осени-зиме 1941 года…
Осенью фашисты заняли Шаховской район и Волоколамск, вошли в нашу и окрестные деревни и по-хозяйски расположились в каждом доме.
Сначала вели себя сносно, пели, шутили, не обижали: де, скоро Москву возьмём!
Но после неудач на фронте приуныли, засмурели.
А с приходом снежной зимы с ветрами, морозами, с усиливающейся и приближающейся канонадой стали молчаливы и раздражительны.
Однажды пятнадцатилетняя девочка в лютый мороз шла укутанная в платки по глубокому снегу, подоспел злобный немец и, что-то грубо выкрикивая, показал на валенки. Девочка «не понимала»…
Тогда он толкнул её в сугроб и стащил валенки.
Девочка прибежала в слезах домой босая и на расспросы ответила, что какой-то гад отобрал её почти новенькие валенки.
Старший по хате помолчал, выругался, подробно расспросил о «гаде» и куда-то отлучился, а через полчаса вернулся хмурый и возвратил валенки.
Мама же грозила фрицам, мол, придут партизаны и всех вас постреляют. При этом показывала рукой как: пиф-паф, Ганс, пиф-паф, Пауль, а немцы ржали… и называли маму Зина-партизан.
Мама размышляла после покупки в семидесятые годы спального гарнитура «Зина» производства ГДР, мол, как так – «Зина» для немцев? Странно.
А не тот ли старший немец основал мебельное дело?!
Жутко жалею сегодня, что будучи в Германии, не дотумкал разузнать про это. Э-эх!..
А леса? Изобиловали орехами, малиной, земляникой!
И вот почему-то не помню в них комаров… так, десяток не в счёт.
Каким-то родным был лес, не то, что
