переносила на дух. На мою беду, ликру мне нужно было теперь чистить часто − каждые три часа по пятнадцать минут. Ночью я просто клал лапу в ликровую заводь, и Лёгкая сама подключалась к клапану.
Тут мне повезло − обычно говорят, когда нужно часто чистить ликру − оставайтесь дома, а мой дом − это Лёгкая и была. У нас с ней была идеальная совместимость по ликровым признакам, − если, я, допустим, был бы ранен, и потерял бы много ликры − меня просто можно было бы подцепить к ней в ликровый круг − и я вот я был бы спасён. Жаль, что у дирижаблей не бывает крови − я думаю, что кровная совместимость у нас тоже была бы как надо. Но её тяга к высказыванию своего мнения… о Сотворитель… она одна не щадила меня.
А хотя − ну, за что меня было щадить? Сайрика была права, я просто не собрался быть с ней как надо, а жениться мне не мешало ничего − церемония занимала три минуты, и самая дешевая стоила как два средних обеда: мы могли обойтись без колец, нарядов и обещаний. Вполне возможно, Сайрике даже дали бы отдельную комнату в общежитии, где я смог бы раз от раза ночевать за счёт ПОРЗа.
Но мне было приятно болтаться между небом и землёй во всех отношениях, я и болтался. Я и сейчас понимал, что она имела право сделать то, что сделала, и где-то даже готов был понять, что то, что произошло − это хорошо, но… но только мне было как-то мазохистки приятно осознавать, что мне было так плохо физически, что для моральных переживаний осталось не так и много страдательной квоты.
Ну а когда мне полегчало, я уже, вроде как, и успокоился. Но это я здесь успокоился, в небе. Я начал несколько переживать за то, что будет, когда мне придётся опять спускаться вниз, тем более возвращаться в Изразцы, и, оттого остро нуждаясь в кампании, приплёлся с виноватым видом с Дивену. Устроился в кресле напротив, свернувшись и сделав вид, что почти сразу же задремал.
Сам же я наблюдал, как Дивен корпеет над своими маленькими часовыми механизмами (он взял работу с собой), и я был рад, что он тут, рядом. Казалось, что мой мир, в котором и Дивен, и Лёгкая с командой, и небо, покрыт какой-то очень тонкой оболочкой на подобии мыльного пузыря, а за ней − тёмная и страшная пустота. Но что было грустить? Мы выкрутились с заказом на этот раз, но… нет. Так думать не пойдёт − выкрутились и ладно. Это сейчас было главное. И я надеялся, что Сайрика будет счастлива. Счастлива, а значит, что-то у меня в жизни уже и получилось. Ох, запутался в мыслях… я спрятал морду под рыжий мех хвоста.
− Тебе уже можно оборачиваться, − промямлил Дивен, я поднял голову и навострил уши, − тебе уже можно оборачиваться, − повторил он, чуть отодвинувшись от часового механизма, и начав его разглядывать от угла, − доктор сказал, что когда ты начнёшь маяться бездельем, то можно оборачиваться и возвращаться к обычной работе.
− Вот как, − хищно произнёс я, перекинулся, огляделся, и выйдя из кают кампании рявкнул, − Рек! А ну сюда! Увижу ещё раз, что грязь такая − языком будешь вылизывать!
В действительности, с санитарной обстановкой на судне у нас всё было в порядке. Я
