Ну как, потом вам же задают вопросы.
Макеева: Ведь это и степень доверия. Вам же доверяют, я так полагаю? Или наоборот, настолько не доверяют, чтобы никому, никому не сказать?
Песков: Понимаете, есть установка по умолчанию: сморозил глупость, ошибся и сказал не то – на выход. Иногда лучше молчать.
Таратута: Дмитрий Сергеевич, хорошо, вы узнали и услышали эти слова со всеми. Сейчас вам кажется, что президент и премьер договорились о том, что эти слова прозвучат?
Песков: Понимаете, я же не политолог.
Малыхина: При этом вы сказали, что не ожидали так рано.
Песков: Да. Мне казалось, что это должно произойти все-таки ближе к выборам.
Малыхина: Почему?
Песков: Я имею в виду, наверное, раскрытие президентской интриги. А что касается того, когда они договорились, – я не склонен здесь как-то пытаться что-то копать и анализировать, потому что, собственно, Путин, когда выступал, уже сказал: «Мы достаточно давно, года три-четыре назад, договорились».
Геворкян: За все эти годы разговор двух людей не вышел наружу?
Песков: Да.
Геворкян: Вы знаете, я вспоминаю фильм – вы наверняка его видели, называется «Западное крыло». Там одна из героинь – пресс-секретарь президента, и в том случае, когда журналисты задают ей вопрос и она не знает на него ответ, – это катастрофа. У нас нет этой проблемы. Но вы бы там стояли и отвечали на вопросы каждый день, а иногда два раза в день. И поэтому нам так сложно поверить, что даже вы, кому потом предстоит выйти к прессе и все-таки ответить на вопросы наших коллег…
Песков: Понимаете, это тот случай, который не нуждается в особом комментировании. Для нас это очевидно – заниматься мозговым штурмом, чтобы это ни значило.
Геворкян: Ну как? Дима, мы с вами встретились в одном кафе. Помните, вы сидели со своими ребятами из института, а мы с Аней Качкаевой. Вы же ходите в обычные рестораны, кафе, как и мы все. Я провела здесь неделю, и вам хочу сказать, что за всеми столами вокруг…
Песков: Идет обсуждение.
Геворкян: «Он возвращается», «Зачем он возвращается?» Атмосфера его возвращения абсолютно не та, которая была в 2000-м, абсолютно не та, которая была в 2004-м. Есть фактор усталости: 12 лет, как он на публике, – много. Вы это чувствуете, вы об этом думаете? Или вы сидите за своей белой и красной стеной и просто не понимаете, что витает в воздухе?
Песков: Нет белой стены. Там абсолютно прозрачная чугунная ограда.
Геворкян: Есть здание, есть должность, есть кресло.
Макеева: Чугунная – ключевое слово.
Песков: Действительно, в Москве можно достаточно часто сейчас услышать слова: «Зачем он возвращается?» Действительно, многие говорят о брежневизации Путина – при этом говорят люди, которые вообще ничего не знают про Брежнева.
Монгайт: А в чем принципиальное отличие, в возрасте?
Песков:
