холодным повеяло от него на Мухита и он, смотря прямо в глаза собеседнику, решил попросить его об одном:
–Да, конечно, я понимаю все происходящее. Но я же врач?! Позвольте и мне присутствоватьпри операции и быть рядом с вами. Я лишь буду наблюдать, – сказав это врачам, он как бы взмолился им.
– Да, конечно, я даю свое согласие. Ребенок болеет ДЦП – опустошенным взглядом посмотрев снова на него, далее продолжил он и замолк.
– Мы сделаем все возможное. Не переживайте. Все, что в наших силах… Сожалею, но я уже озвучил вам свое видение, касательно вашего присутствия на предстоящей операции,– обхватив своими руками его плечи, сказал он это ему и быстро, кого-то окликнув, удалился от него.
Операция продлилась два часа. Оставаясь отстраненной, Мереке, не отпуская его руку и прижимаясь, повторяла про себя свою молитву. Глаза ее были заплаканные, но присутствие мужа, все же еенемного успокаивало. Мухит молчал и настороженно пытался в уме представить исход операции. Представить еще и все то, что когда то казалось для него чем-то далеким и может чуждым… Все, но не этот ужас и кошмар, случившиеся с ним и с его семьей, в одночасье, горе.
Время на часах, с его застывшими, словно каменными стрелками, не смело двигаться вперед. Через два часа подошли врачи и сообщили ему, что операция была сложной, но все же, что она прошла удачно. Чуть постояв возле Мухита, они удалились. Мухит же, завидев уставших их, не стал допытывать и расспрашивать о подробностях операции. Сейчас, они не были важны для него. О них, он хотел, уже для себя, узнать, но сделать это уже на днях. Когда все волнения у них, могли бы немного спасть, и с их сыном стало бы, хоть немного лучше. Внутренне, все еще тревожась, он посмотрел на свою жену и решил, постаравшись найти нужные свои слова, ее успокоить.
– Мереке, ты слышала все. Я еще побуду тут. Ты же возвращайся домой. Успокой всех. Скорее, он в реанимации и под наркозом. Иди домой, дорогая. Ты же слышала, что сказали врачи-хирурги. Нам осталось лишь молиться Всевышнему и просить, чтобы он дал нашему мальчику сил бороться, – посмотрев на нее, поглаживая ее руку, он обратился к ней.
– Но как я уйду отсюда, милый? Я хочу остаться возле тебя, Мухит. Я чувствую за собой вину. Можно я объясню, как все произошло, дорогой? – тихим голосом взмолилась к нему она.
– Не надо мне ничего рассказывать, Мереке. Тем более в такой момент… Разве это, тот момент, когда мы,тут и сейчас, друг перед другом,будем объясняться? Пусть Канатик очнется. Пусть ему станет лучше. Я до сих пор за него внутренне, как и ты, волнуюсь, Мереке. Это, однозначно,была сложная и безотлагательная операция, – судорожно перебирая некие моменты, он, ответив ей, все еще не мог успокоиться.Это было заметно, как он с трудом и не в попад, пробовал подбирать нужные, для Мереке, свои слова.
Мучительные часы, пролетели, не дав хороших новостей, о состоянии Каната.Выждав момент, Мухит решил попробовать поинтересоваться у медсестры, какие врачи, проводили с его сыном операцию. И в этот момент,
