пока по венам ее не потекло к сердцу лекарство.
2
Мельник думал, что больше не сможет найти ту замечательную забегаловку, но, как ни странно, она оказалась на месте. Он сел за тот же столик и заказал тот же завтрак.
В кафе снова не было ни одного посетителя, но Александра подошла к нему не сразу: она не находила нужным суетиться только из-за того, что Мельник – ее единственный клиент. Она принесла ему яичницу, блины, большую чашку горячего чая, и Мельник отметил, что Александра изменилась: выщипала жесткие темные волоски с подбородка и, пожалуй, воспользовалась пудрой, чтобы лицо ее не блестело. Переставляя тарелки и чашку с подноса на стол, она даже слегка улыбалась, но Мельник сделал вид, что ничего не заметил, чтобы не смущать ее.
– Спасибо. Мне у вас нравится, я буду заходить часто, – сказал он, стараясь звучать серьезно.
Александра отошла от столика, с показным равнодушием пожимая плечами, но легкий жест, которым она подхватила поднос, скорее всего, означал, что она не против. Мельник улыбнулся: она ему нравилась.
Когда он закончил завтракать, Александры на месте снова не было. Мельник подошел к стойке, заглянул за нее, но никого не увидел. Только там, где в прошлый раз лежала распластанная книга, стояла в лужице пролитого кофе маленькая белая чашка с мельницей Пикассо на испачканном боку. Мельник попытался поднять ее, но чашка присохла к стойке и отлипла с трудом. Второй ее бок был снежно-бел. Там не было ни Дон Кихота, ни Санчо Пансы.
Над стойкой, невидимый из зала, висел на кронштейне плоский телевизор. Он был включен, но на экране мелькал снег. Шипения слышно не было – индикатор в углу показывал, что динамики отключены. От этого беззвучного снега и синего отблеска экрана Мельнику стало не по себе. Ему хотелось уйти, да и время поджимало. В конце концов, он решил не ждать и положил деньги на стойку. Убирая бумажник в карман пальто, он оглянулся по сторонам и увидел дверь в другом конце зала. Он подумал, что это может быть служебное помещение, и пошел туда, чтобы сказать Александре про деньги, но, перед тем как взяться за ручку, зачем-то запахнул пальто. Круглая ручка повернулась с трудом: Мельнику показалось, что его ладонь слегка прилипла к металлу, как бывает зимой, в мороз.
Дверь распахнулась, и Мельник попал туда, где было по-настоящему холодно. За дверью царила глубокая, тихая, морозная ночь. Луна всходила над горизонтом, ее синевато-желтое свечение заставляло мерцать мириады усыпавших землю снежинок. Угольно-черные тени ветвистых деревьев лежали на ровных волнах просторной снежной поляны причудливым узором, служа рамой для белого пространства, украшая и ограждая его. Эта рама, и снег, и холодный свет луны делали пейзаж похожим на телевизионный экран, работающий без звука.
Мельник, будто завороженный, сделал несколько шагов вперед, выпустил из руки
