глазах Алексея выступили слезы. Он не понимал, как это отправили в гальюн, но не приказали, не наказали, а всего лишь предложили. А предложение можно не выполнять, если не хочется? Или надо все же выполнять?
В голове Алексея все перепуталось.
– Ладно, пойдем в старшинскую! – сказал старшина, – только старшине роты доложишь, что сам пошел в гальюн наводить порядок, по собственной инициативе. Понял?
– Так точно, товарищ старшина 2 статьи! Понял, что сам по собственной инициативе пошел в гальюн наводить порядок!
– Пойдем! – скомандовал Бочкарев и пошел вперед.
Алексей под усмешки других курсантов отправился вслед за ним.
– Что делал курсант Морозов в гальюне во внеприборочное время? – спросил старшина роты Бочкарева.
– Не знаю! – ответил Бочкарев, – как он мне доложил сейчас, то ему вдруг захотелось привести гальюн в порядок. Грязно говорит там. Я не препятствовал. Зачем отбивать у курсантов такую хорошую инициативу?
Старшина посмотрел на Морозова и спросил:
– Это так, товарищ курсант?
– Так точно, товарищ мичман! – ответил Алексей, опуская глаза, – я сам по своей воле пошел наводить порядок. Мне было неприятно, что в гальюне грязно.
– Тогда что вы мне рассказывали о наказании вас старшиной Бочкаревым?
– Он неправильно понял! – влез в объяснение Бочкарев, – я просто сказал, что в гальюне непорядок, грязно, а он и рад выполнить мои мысли. Исполнительный курсант очень. Сразу побежал наводить порядок.
Мичман сжал губы, но ничего не сказал, а только усмехнулся. Потом он внимательно посмотрел в лицо улыбающемуся Бочкареву, вздохнул, посмотрел на опустившего взгляд в пол курсанта Морозова и развел руками.
– Ну, сам, так сам! Хорошее, правильное решение. Приборку хорошо сделали. Курсант Морозов! Объявляю вам благодарность за отличную приборку!
Алексей не понял решение мичмана, но на всякий случай сказал положенные слова «Служу Советскому Союзу».
– Идите! – скомандовал старшина, – а вы, Бочкарев, останьтесь!
Морозов вышел за дверь, но не ушел, а стал слушать громкие голоса, раздававшиеся из старшинской через неплотно закрытую дверь.
– Славик! Ты что, совсем одурел, так придираться к курсантам? Это же будущий офицер. А ты с ним, как в сухопутной казарме. Еще заставь длину казармы мерить спичками. А тут еще, оказывается, что это курсант сам по собственному желанию приборку делать пошел не на свой объект приборки. Это вообще к чему? Ты хотя бы понимаешь, что происходит?
– Не военный он человек, Володя! – ответил Бочкарев своему однокашнику по учебе, – пусть лучше уйдет по собственному желанию из системы (система – военно-морское училище на сленге курсантов). Флоту только лучше станет. А я ему помогу. Какой это офицер? Ты посмотри на него – птенец желторотый.
– Славик, тебя зачем поставили командовать отделением? Чтобы ты решал кадровые вопросы и решал
