моря закрывал. И это вселило в солдат необходимую уверенность. Впервые после выхода из лагеря Алексей увидел свою колонну целиком. Офицеры выбежали вперед и выровняли ряды. Как на учениях, стрелковые роты рассыпались в цепь и быстрым шагом двинулись вперед. Полувзводы линейных рот тут же встали им в затылок. Все делалось быстро и слаженно самими же солдатами – они понимали, что их спасение в скорости маневров.
Лыков занял свое место во второй стрелковой цепи и огляделся. Савченков справа, Лагорио и Буткин слева; все звено в сборе. Дистанция с первой цепью – уставная. Он повернул голову назад и ахнул. Линейные роты во взводных и полувзводных колоннах двигались следом за стрелками. До них было чуть больше ста саженей, тоже по уставу. Два батальона, тысяча триста шестьдесят штыков, как на учениях, шли в атаку. Держись, турка!
Вдруг туман стал рассеиваться и прямо на глазах исчез совершенно. Раз – и нету! Плоскость до самой Очхамури стала видна как на ладони, и турецкие позиции на правом ее берегу тоже. Алексей поразился красоте открывшейся перед ним картины. Справа блестело, как ртуть, море. Пенные барашки волн налетали на берег и живописно разбивались на брызги. Слева высилась огромная гора, и от нее расходились в стороны скалистые хребты[6]. А по фронту тянулась полоса высот, на гребне которых что-то тускло блестело. Да ведь это турецкие штыки, сообразил Лыков. По мою душу сверкают! Черт! Руки сразу сделались будто мишурные, а в ногах появилась слабость. Старший в звене отстал, и соседи начали на него оглядываться. Стыд-то какой! Алексей поднажал, хотя ноги едва слушались его. Хорошо хоть, по ним пока не стреляют… Тут высоты окутались дымом, словно турки подслушали его малодушные мысли. Одновременно хлопнуло с моря, и над поляной разорвалось сразу несколько шрапнелей. Проклятые броненосцы никуда не ушли, они ждали атаки! А ты, дурак, любовался барашками! Не в силах уже бороться со страхом, Лыков рванул вперед. Голова вдруг перестала работать. Движения словно бы направлял какой-то автомат. И это было спасительно для него. Бездумье вытеснило страх, и сделалось все равно: добежит? не добежит? попадут? не попадут? Ноги припустили вдвое быстрее, как в детстве, когда чесали наперегонки. И все смешалось и завертелось в дикой бессмысленной карусели.
Потом Лыков не смог вспомнить подробностей своей первой атаки. Они куда-то бежали. Над головой густо рвалась шрапнель. Стаканы ударялись о камни, изрыгали свинец и с диким звуком, похожим на хохот, улетали обратно в небо. Раз у Алексея сбило с головы шапку, и пришлось ее поднимать. Еще чиркнуло по рукаву. Потом он чуть не наступил на упавшего ему прямо под ноги Савченкова. Хотел поднять, увидел, что у того вместо глаза черно-красная дыра, а второй глаз испуганно косится по сторонам… Бросил и побежал дальше. Когда он заметил впереди берег реки, обрадовался, а зря. Оказалось, что их цепь добежала до границы ружейного огня турок. И в дополнение к шрапнели на атакующих обрушился шквал пуль. Сразу упало вокруг несколько человек, и ужас чуть было не вернулся снова. Но тут из-за
Гора Чахата.
