Их четверо. Я одна.
– Никуда с вами не пойду… – Я крепче вцепилась дрожащими пальцами в лямки рюкзака.
– Что ты держишься за него, как за спасательный круг? – удар пришёлся мне в спину.
Соприкоснувшись с промерзшим асфальтом, колени заныли от резкой боли. Я попыталась подняться, но эти гадины не позволили. Кто-то удерживал меня сзади. Подружка Ворона сорвала рюкзак с моих плеч и вывалила все содержимое в снег. Мои конспекты, учебники, библиотечная книга…
– Вы только посмотрите?! Эта идиотка ходит с пупсиком!
– Ну точно мозгов, как у рыбки Дори! – они мерзко расхохотались.
Нет! Только не моя кукла-талисман! Только не она!
– Отдай ее! Сейчас же! – попросила, глядя Ульяне в глаза.
Мама всегда учила, что своим страхам нужно смотреть в лицо. Не пасовать. Не быть рохлей. Не бояться того, что могут подумать, если на твоей стороне правда. И хоть внутри у меня каждая прожилка дрожала от страха, внешне я старалась сохранять спокойствие.
– Отдай! – повторила громче.
– Полай! – заливисто рассмеялась подружка Ворона. – А-у-у-ф…
– Ущербная, тебе слово не давали! – Терехина сделала шаг вперед, а ее шестерки продолжали удерживать меня сзади. – Я что, зря предупреждала? Совсем мозгов нет?!
– Может, объяснишь? – холодно выплюнула я, ощущая, как продрогли ноги в мокрых колготках.
Озноб расползся по всему телу, разгоняя полчища мурашек от макушки до кончиков пальцев.
– Ты постоянно флиртуешь с Егором, а вчера заманила его к себе домой! А ведь он практически состоит в отношениях… Что, мама не учила: чужих мужиков трогать нельзя! – наклонившись, выдохнула в нескольких сантиметрах от моего лица.
– Да у нее ж вроде нет матери! – рассмеялась мне на ухо Иванова. – Откуда ей знать?!
Не плакать.
– Между нами ничего нет и быть не может. А тебе пора лечить голову.
Терехина замахнулась прямо перед моим лицом. Ногой. В ботинке на тракторной подошве. Я по инерции зажмурилась, ощутив, как ошметки грязи приземлились на мои раскрасневшиеся щеки и лоб. Унизительно.
Ни в коем случае не плакать.
– Еще слово, тупица, и я уже не промажу! Слышишь?!
Молчать? Ну уж нет… У меня словно второе дыхание открылось. Пусть только попробует…
– Не покидает ощущение, что профессор Преображенский жив и продолжает активно оперировать собак, – с вызовом прошептала я.
– Чего ты там базаришь? – глаза старосты сверкнули яростью.
– Ой, прости, забыла, что сказка «Три поросенка» – твой предел… – Я истерично расхохоталась, глядя на нее исподлобья.
– Это она типа намекает на «Собачье сердце»! – хмыкнула подружка Ворона, бросив мою куклу себе под ноги. – Упс, какая я неуклюжая… – подошвой челси она наступила на мой талисман.
Больно. Так больно, будто меня ударили кулаком
