Сам происходя из очень своеобразной среды поволжских евреев, по семейным легендам выходцев из Хазарии, удмуртов и русских в той их части, которая особенно напоминает финно-угров, он испытывал повышенный интерес к разнообразным альтернативным картинам мира, которые производило национальное движение народов, в особенности малых.
– А это что за буква?
По телеку в номере Кривоносов показывал украинский канал. Медленные и тягучие передачи, яркие надписи слабо сочетающихся цветов.
Кривонос посмотрел на меня недоуменно-скептически.
– Разве у тебя в школе нет украинского? – спросила Света.
– Я из Нижнего Новгорода сюда приехал. Меня освободили от украинского.
В свое время много изводил учителей, но некое подобие раскаяния чувствовал только по поводу учительницы украинского.
– Кузнецов, а как твое сочинение?
– Меня освободили от украинского.
– А в институт пойдешь?
– Я в России буду поступать, так что мне не надо.
– Гриценко, а ты? Яна Годованая?
– Нас тоже освободили.
До меня они там все учили украинский, не задумываясь. Ну то есть как учили… Это были легкие экскурсии по днепровской культуре вперемешку с нудной грамматикой.
Конечно понятно, что потом, с принятием законов об официальном двуязычии, в Крыму многие перестали учить в школе украинский. Но я оказался как обычно впереди. В Нижнем Новгороде меня из пионеров выгнали тоже несколькими месяцами раньше, чем Ельцин запретил КПСС. Но пионерию мне не жалко, в отличие от Гриценко без украинского.
Учительница, со своими удивительными и не слишком близкими мне мирами Кобзаря, Хортицы, казаках в Гезлеве в Крыму идет по улице Симеиза… и при виде меня переходит на противоположную сторону дороги. Она в тот момент показалась большей белой вороной, чем возвращавшиеся в это же время татары, державшиеся осторожно и обособленно. Я вдруг почувствовал, что ее все сторонятся, и мой поступок как-то катализировал тему, по поводу которой она и так очень сильно переживала. Если бы знал, что эта история обернется такой обидой для нее лично, занимался бы языком больше других.
Ялта по форме напоминает сердечко. Или задницу, в зависимости от градуса романтизма. Узкая часть это маленькая набережная, западная и восточная половинки уходят в горы по долинам рек, посередине спускается отрог горы. На плоском повершии советское четырехэтажное здание гостиницы, которая показалась удобной для организации трансляции. Поздним утром уже очень жарко, все окна раскрыты настежь, легкие занавески вьются от гуляющего ветра. Из гостиной Миши раздаются характерные «я-я-я» немецкоязычного порно. На экране хорошо сложенная девушка с натуральными чисто белыми волосами и несуразным голубым бантом на шее, видимо предназначенным для придания образа непорочности,
