style="font-size:15px;"> И ассистенты его – изверги!!! Мне тут больно, а они меня на «камеры» снимают и в сеть передают. Папарацци чешуйчатые! Еще и восхищенно цокают, все это комментируя. Событие у них, видите ли, историческое! Первая девочка за миллионы лет!
– Уроды-ы-ы!!!
Меня накрыла очередная потуга.
Одной рукой я вцепилась в ладонь ньера, другой в иссаэра и, стараясь сдерживать крик, стала избавляться от тяжести…
– Уф-ф-ф…
Облегчение…
Вместо плача младенца комнату огласили странные звуки, похожие на какое-то кваканье. Ньер метнулся к Гррану, и я увидела в его гигантских руках бледно-зелененькое крошечное тельце нашего сына. Какая кроха! Да он его раздавит и не заметит!
– Отдай!!! А-а-а-а!!!..
Новая потуга… и… и… более тихий писк. И вот уже сияющий иссаэр ревниво забирает мою дочь у недовольного Гррана – не дали подержать, – а я не могу сдержать слез от умиления, любуясь своей малышкой и беловолосым нааганитом, который никогда не сможет взять на руки своих детей, но который сейчас кажется даже счастливее своего эна. Какие же они красивые…
Не обращая внимания на красноволосого доктора, зачем-то надавливающего на мой болезный пустой живот, а затем, удовлетворенно зацокав, прикрывшего меня легким одеялом, протянула руки в сторону своих близнецов, прося мне их показать. Не услышали. И Дэйрашшшу, и Анаишшшу сейчас было не до своей со-рин. Мужчины стояли рядом и потемневшими глазами разглядывали свое долгожданное потомство. И не только разглядывали, а еще и обнюхивали! И это было довольно жуткое зрелище. Словно съесть собирались. Еще и та-а-акие улыбочки довольные! Нелюди…
– Дэй, пожалуйста…
Я умоляюще протянула руки, желая почувствовать тяжесть своих детей.
Мою ладошку перехватил черноволосый нааганит с кровавыми прядями и жуткими непроницаемыми глазами с оранжевой щелью змеиного зрачка. Перехватил и прижал к своим губам, привлекая к себе внимание.
Кажется, в родовой спешке про кого-то совсем забыли. А может, и нет?
– Прости, малыш-ш-шка, что напугал. Я не хотел, цветочек. Правда, не хотел… Прос-с-сти. – В голосе темного прозвучало раскаянье.
– Знаю. – Я устало улыбнулась самому жестокому лорду из Совета двенадцати империи Амарран, черному нииду Шэйтасссу. – Зато родила быстро. Но больше так никогда не делай, хорошо?
Усмешка-оскал: – Не буду и другим не позволю. Ты больше не будеш-ш-шь так кричать, с-с-сладкая… – склонившись, мои искусанные и кровоточащие губы накрыли своими. Осторожно, но требовательно. Так по-собственнически… Совсем распоясался…
Противиться не стала, вяло ответив четвертому лорду, думая только о своих энах и совсем о других губах, чувствуя, как у меня непроизвольно тяжелеют веки и мне все труднее и труднее становится сосредотачиваться на том, что происходит вокруг меня. Кажется, кто-то все-таки на нервной почве переборщил с дозой.
Только вот иссаэру в этот момент было не до меня… Белый нааганит ворковал
