события на вверенном вам направлении? – спросил он холодно.
– Жертв и разрушений нет, – сказал Павлов. – Я собирался лично доложить по некоторым позициям, но, кажется, сегодня не успеваю.
– Доложить – это хорошо. А что ваши образцы? Э-э… Не шалят?
Павлову уже хватило мощных эмоций для одного дня, поэтому он счел за лучшее промолчать.
– Ладно, – сказал директор, секунду-другую послушав шумное сопение в трубке. – Вы это… Так зайдите, без доклада. Есть дело.
Павлов в ответ утвердительно вздохнул.
– И не пытайтесь меня разжалобить, – утешил его директор. – У всех работы много. Все еле дышат. Давайте, шевелите ложноножками.
Павлов собрался с духом – и зашевелил, чем приказано. Очень хотелось завершить дневную прогулку через территорию, зачищенную Катькой от супостата, но директор такой проволочки не понял бы.
Сама Катька, обожравшаяся сметаны из личного завлабовского фонда, дрыхла в клетке, запертой на амбарный замок. Ворону утилизировали, оконную решетку закрепили. Поди теперь докажи что-нибудь. Если, конечно, трехцветка не угодила под одну из камер слежения. Хотя с какой стати. На территории камер нет, большая слишком, ее только ночью тепловизором сканируют…
Директор оказался привычно сух и невозмутим. Расположившись за журнальным столиком в углу кабинета, он наливал коньяк генералу Бондарчуку, толстому и краснолицему министерскому куратору НИИПБ.
– Павлов, дорогуша! А вот с нами давай! – обрадовался Бондарчук.
– Действительно, – согласился директор, пододвигая завлабу рюмку. – Садитесь, Павлов. Выпьем за успех нашего общего далеко не безнадежного дела.
Французских коньяков Павлов не любил – сразу вспоминалась студенческая общага, в любое время года, дня и ночи пахнущая свежераздавленным клопом. Но отказывать старшим по должности и званию было как-то неудобно.
Генерал свою рюмку осушил залпом, директор просмаковал, Павлов слегка пригубил.
– Так что было дальше, – сказал директор, обращаясь к генералу. – Она запрыгивает на пожарную лестницу, за каких-то несколько секунд поднимается на четыре этажа и просачивается в чердачное окно. При ее габаритах это совсем не просто, настоящая акробатика. На чердаке начинается тарарам, а через минуту кошка выбирается наружу с вороной в зубах!..
«Какой я идиот! – с горечью подумал Павлов. – Надеялся скрыть Катькин побег от своих. А тут дай Бог отмазаться от министерства! Если шеф рассказывает о Катьке генералу, значит, у того есть информаторы здесь. И нужно действовать на опережение, красиво подать некрасивую историю, чтобы наверху не думали, будто у нас бардак. А вот фигушки, просто такой гениальный зверь появился. Чуть не надорвались, выращивая. Ой, как стыдно…»
– …Спускается вниз чуть медленнее, – продолжал директор, – но тоже в достойном темпе, и уходит обратно. Прямиком к себе в корпус. По кирпичной
