Я уверен, что провианта и людей у них было достаточно, чтобы пройти маршрут без особых проблем. Хотя… насколько я помню, один из племянников так и не добрался до Иркутска. Я, правда, не знаю какой. Предполагали даже, что он сбежал за границу. Он был известным заядлым картежником. Точно то, что все они добирались разными путями и не в одно время. Всех трудней было тому, кто выехал из Бодайбо – дорога дальше и опаснее. После того расстрела население нередко мстило хозяевам и грабило путников. Ведь многие кормильцы – работники шахт – погибли, и надо было на что-то существовать.
– А когда состоялась та забастовка? – поинтересовался я.
– Четвертого апреля, – сказал Платон, – а это значит, что, если они добирались по реке, лед был уже непрочным. И ежели они везли груз на лошадях, не пешком же, то как раз в этом месте мог начаться ледоход, который остановил их движение. Тогда им ничего не оставалось, как только переждать вскрытие реки в юрте. Можно сказать, что если это так случилось, то они оказались в ловушке: с одной стороны – непроходимая тайга, а с другой – высокие скалы.
– Поэтому, – подхватил я, – они могли здесь сделать остановку, причем не однодневную. Значит, и столб они вкопали.
– Но зачем? – задумался Платон. – Здесь ведь никого, кроме них, не было. Территорию метить им не надо было.
– Территорию метить? – воскликнул Краснощеков. – А что, это правильная мысль! Попав в сложные условия, они могли часть своего груза зарыть, чтобы потом за ним вернуться, а сами пойти пешком до ближайшей деревни, взять лодки и приплыть за ним.
– Тогда почему столб остался вкопанным? – возразил я. – Разве он не доказывает, что они груз не забрали? Вы только посмотрите на него, он ведь не мог быть снова помещен на свое место, в этом нет никакого смысла.
– Нет, он не мог бы так долго сохраниться на одном месте. Его бы давно уже кто-нибудь нашел и вырыл, – не согласился Краснощеков. – Тем более местные жители передавали из уст в уста легенду о путешественниках с грузом.
– Почему, мог! – Платон закурил, рассматривая ствол. – Ведь его со стороны реки совсем не видно. Он сливается с растущими деревьями. Я сколько раз здесь проплывал и даже иногда останавливался, но ни разу его не заметил. Со стороны нашего берега тоже не разглядеть. Да сюда никто и не пойдет, проще на лодке добраться. По скалам тоже никто не ходит. Так что он мог сохраниться нетронутым.
– Правда, – засомневался я, – смущает время, которое он здесь мог простоять. Ведь прошло около ста лет, и дерево бы не выдержало столько.
– Как раз в этом вы ошибаетесь! – Краснощеков улыбнулся. – Это ствол лиственницы, а под действием воды он только прочнее становится.
– Это точно, – подтвердил Платон. – Вкопана лиственница.
Воцарилось молчание. Я не выдержал и принес походную лопатку.
– Что это вы задумали, – поинтересовался Краснощеков, – уж не копать ли?
– Но
