с прицепом, нагруженным доверху яблоками. Молодой тракторист был в стельку пьяный и заплетающимся языком сообщил, что он совсем заблудился, не понимает, где находится, и что ему просто необходимо сегодня сдать в совхоз эти яблоки, а то его уволят. И еще успел сказать, что зовут его Эдик, после чего упал на руль и заснул.
Надо было что-то делать. Ни трактор, ни пьяный тракторист нам не были нужны возле дома. Я закинула в прицеп свой велосипед, растолкав и потеснив тракториста, забралась в кабину, подергала ручки (благо их было не много) и велела Эдику держаться и постараться не выпасть из трактора. В то время я еще ничего не умела водить – ни машину, ни тем более трактор. К счастью, кругом были поля и пустынная проселочная дорога. Трактор завелся, и мы каким-то образом поехали и благополучно доехали до поселка. Узнав родные окрестности, Эдик от удивления протрезвел и стал спрашивать, как мы сюда попали. Я объяснила. Он удивился еще больше и сказал, что сейчас сдаст яблоки и сам отвезет меня обратно. Так мы подружились, и Эдик иногда к нам заезжал, что-нибудь привозил или помогал с заготовкой сена.
Как-то мы с сестрой копались в огороде, когда в небе появились большие вертолеты. Они летели очень низко, из опущенных вниз носов зловеще торчали пулеметы. Вертолеты летели прямо на нас. Потом появились какие-то боевые машины. Корова, задрав хвост и высоко взбрыкивая задом, в ужасе унеслась вдаль вместе с цепью и колом. Мы решили, что началась война, а мы тут сидим в своей деревне и ничего не знаем. И что тут-то нам всем и придет конец. Вертолеты приземлились и из них высыпали солдаты. К нам подошел командир, отдал честь и сообщил, что в нашем районе несколько дней будут проходить военные учения, чтобы мы не пугались и обращались, если с чем-нибудь надо помочь.
Солдаты оказались очень вежливые. Мы угощали их молоком, а они в свободное время кололи нам дрова и ворошили сено.
Московская жизнь
На зиму я возвращалась с детьми в Москву. Володя вернул мне половину денег за квартиру, и родители, доплатив, купили нам двухкомнатную квартиру в их же доме. Я продолжила учебу в институте и опять вышла на работу в МГУ, устроив Машу в тот же детский сад, куда ходил и Егор. У меня стали появляться друзья. Как-то гуляя в обеденный перерыв по ботаническому саду, я набрела на двух молодых ребят, пытающихся колоть дрова возле какой-то подсобки. Зрелище было довольно плачевное. Понаблюдав за этим некоторое время, я попросила у них топор и, вспомнив все свои байкальские и беломорские навыки, быстро переколола все чурки. Вообще-то, я очень любила колоть дрова. Ребята в оцепении наблюдали за процессом, а потом позвали меня пить чай в подсобку.
Мы подружились, и так я оказалась втянутой в компанию туристов и гитаристов. Мы ходили в небольшие походы, пели песни у костра, ездили на слеты КСП (клуб студенческой песни). Иногда я брала на такие вылазки и детей. В пеленках и домашнем хозяйстве появился просвет.
Я вышла из неудачного брака с сильно поврежденной самооценкой.
