во множестведикие козы без страха людского присутствия,
здесь не бывает охотников, которые терпят
лишения, когда по вершинам блуждают.
Он не заполнен стадами, не покрыт наделами,
остров, лежит незасеян и плугом нетронут,
нет здесь людей, лишь козы пасутся и блеют.
Не имеют циклопы судов, окрашенных суриком,
нет корабелов, которые сладят судно,
крепкопалубное, послушное человеку,
плывущее в людный город, ведь так бывает,
когда плывут один к другому через море.
Здесь бы стояли строенья славные – остров
плодороден, приносил бы плоды постоянно,
луговины соседствуют с пенным морем – нежные,
влажные: вот где бы вечно расти виноградникам.
Земля податлива, пахотна; обильный снимать бы
урожай посезонно – такая здесь тучная почва.
Гавань удобная есть, где канаты – излишни,
чтобы бросить якорь, закрепить корабль,
но можно пристать, переждать, покуда сердце
не отправит в путь, не подует попутный ветер.
В изголовье гавани бьет прозрачный источник
из-под пещеры (черные тополя повсюду).
Мы вплыли в гавань; некий бог сопутствовал
сквозь темную ночь, незримой казалась округа,
корабли окутаны были глубоким туманом,
луна не светила с неба, покрытая тучами.
Никто не заметил острова, не увидел даже
высокие волны, бегущие в сторону берега.
Корабли крепкопалубные достигли берега,
тогда на приставших судах спустили парус
и вышли на землю, возле морского прибоя,
спать улеглись в ожиданьи божественной Эос.
Розовым проблеском ранняя Эос явилась.
Изумленные, мы кружили повсюду на острове.
Нимфы, дочери Зевса, эгидодержца,
подняли горных коз – угощение спутникам.
Мы вернулись и взяли кривые луки и копья
длинногнездные, разделились на три отряда:
бог даровал желанное бьющим добычу.
Из двенадцати судов пришлось на каждое
девять коз, а мне назначили десять.
Целый день до захода солнца мы сидели,
угощаясь сладким вином и обильным мясом.
На судах еще не иссякло, в избытке осталось
красное вино, ведь вместе мы наполнили
амфоры, разграбив священный город киконов.
Мы видели дым на близкой земле циклопов,
голосá различали, овечье и козье блеянье.
Когда опустилось солнце и настала темень,
на берегу заснули, возле морского прибоя.
Розовым проблеском ранняя Эос явилась,
я собрал своих людей, говорил со всеми:
«Здесь оставайтесь, прочие верные спутники,
на судне своем отправлюсь, со своей командой,
здешний народ испытаю, что за люди,
надменные, свирепые, несправедливые, —
или радушные, богобоязненные в помыслах».
Я взошел на судно, призывая спутников
подняться на борт, отвязать кормовые канаты.
Тотчас
