«Какой Андрюха?» – «А, Философ!»
Андрей Филосов был закадычным другом детства Семёна Светлова. Ранее судимый, но никогда и никому не рассказывающий об этом. Сейчас он стоял спиной ко всем и смотрел в окно.
К компании, как и к бизнесу, он никоим образом не относился. Кредо этого на вид успешного человека (хотя на самом деле истинное его положение оставалось загадкой) – любая работа, лишь бы не работать. И он с этой задачей справлялся успешно.
В этот самый момент все внимательно, с улыбками развалившись на своих стульях, слушали историю Рязанцева о том как он в составе профессионального коллектива выступал в Греции на Международном фестивале народного танца, на котором собралось около сорока коллективов из разных стран Европы.
– Туристы с острова Левкада и с ближайших окраин стекались вечерами на зрелище, разнообразя собственный отдых созерцанием привлекательных участниц многочисленных коллективах из разных стран.
А ближе к полуночи все участники и участницы, так же, как и все, вытекали на променад вдоль моря и так же шлялись из одного переполненного клуба в другой, сливаясь с местными жителями. Но иногда они одевались в национальные костюмы и были радостно узнаваемы приезжими островитянами.
Рязанцев расположился ко всем слушателям лицом и старательно делился воспоминаниями словно на сцене Театра одного актёра.
– Фестиваль, – словно включил он слушающих вступительным словом и замолчал, представляя в уме ту самую минуту, о которой собирался рассказать. – Вечерние сумерки. Площадь заполнена людьми. Софиты ярче солнца. За кулисами нависло то самое напряжение, когда чувствуешь нутром, как воздух сотрясается от ожидания, от нервов – всё, выход. Следующий. Следующий. – Он закачал головой сожалея, демонстрируя упадок сил. – А мы, – набрал он воздуха в рот, – так напились ночью, – громко, чуть ли не со свистом, выдохнул фразу, – плавно перешли в утро, похмелились, дотянули до обеда и, – он закрыл глаза, словно поставил точку той пьянке, – только после этого легли спать.
Как и положено рассказчику, он приостановил свой рассказ, чтобы сосредоточиться.
– Через несколько часов вставать на концерт, – как заправский актёр, он сделал испуганное лицо, – а у меня словно кости от мяса отделились. Печень, почки, селезёнка, как холодец-дрожалка, внутри меня сотрясаются. Работают сами по себе, в автономном режиме. Как заправский водитель скажу: двигатель троит.
Разыгрывал или так получилось, но создалось впечатление, что он побледнел.
– Я как подумаю о танцах, меня в пот бросает. А на сцену выходить надо. Моё выступление же никто не отменит. Всё, думаю, пропало. И вот наш выход. Все разминаются, начинают к кулисам ближе сходиться. Стою ни жив ни мёртв. Удары сердца считаю. – Рязанцев приложил руку к груди. Рука волнительно вздрагивала, словно она действительно резонировала от сердечных
