добродушно кивнул я Карлу.
– Нищий дурак, бедный придурок! Нет, я этого не вынесу! – по лицу Карла текли самые настоящие слезы.
– Боже, как же ты глуп, – добавил он минуту спустя спокойным голосом.
– Ты думаешь, швейцарские банки тоже полетят?! Или к нам применя санкции? – вздохнул я.
– А черт его знает! – усмехнулся Карл, и по его ехидному взгляду я прочел одну неприятную мысль: «Мне-то терять нечего, а вот тебе есть чего! Так что думай! Думай сам! Черт тебя побери!»
Я нисколько не обиделся на Карла, и не столько ради себя, сколько ради него, все же вытащил несколько миллионов евро, чтобы с их помощью и с умом Карла спасти вымирающую сеть гипермаркетов.
И как ни странно, Карлу это удалось! Ведь не недаром же его родители назвали его в честь Карла Маркса, чьи работы до сих пор умело предсказывают содрогание всего капитализма.
Единственно, я никак не мог понять, почему швейцарские банки тоже должны были лопнуть, или заморозить мои счета в свете происходящих санкций против России. Неужели сам дьявол навел порчу на весь мир, и даже самые честные капиталисты все тут же до единого погрязли в смертных грехах?! И кто теперь поставил их всех на колени, Америка Европу, или один народ другой, одни олигархи других, одни тупицы других?!
Смешно и боязно, любить и не дышать?! Или любить глазами, а кончить носом! Карл это умел. Это в бизнесе он был, что называется, мастер-класс, а в любви он был дурак дураком.
Помню, однажды привел к нему одну стриптизершу, так этот остолоп всю ночь ей цитировал Законы Мерфи, и лишь к утру, когда она уснула от его бредней, этот нахал весьма стыдливо овладел ею.
Бедная женщина, она ничего даже не почувствовала! А через девять месяцев вполне благополучно разродилась таким же маленьким лысым Карлушей. Вот так несчастный Карл женился на стриптизерше, которая тут же удачно синтезировалась в его личную секретаршу.
– Ну и как поживает твой секретарь?! – иногда со смехом спрашивал я Карла.
– Оставь, это лишнее! – стыдливо морщился Карл, и тут же его глаза, полные слез, умело скрывались за запотевшими стеклами очков. Одно слово, вундеркинд! Не то что я, бездельник, бабник, баламут. Нет, не баламут, а баловник. Именно так зовет меня Карл, а я его вундеркиндом. И оба довольны. Особенно я его сногсшибательным браком.
– Хорошее дело браком не назовут, – стонал порой Карл, угощаемый мною гавайским ромом.
Однако разглядывая его чистую рубашку с модным галстуком, блестящий костюмчик с отглаженными брючками, и начищенные до блеска штиблеты, я подумал, что брак не такая уж и плохая вещь, как о нем говорят.
Глава 2
Афоризмы Фортеля
Иван Иванович Фортель был человеком не робкого десятка, поэтому его боялись все, жена, дети, подчиненные, даже Карл слегка побаивался
