style="font-size:15px;"> Еще солнце не поднялось, как мы успели покушать, собак покормили и, собравшись, выехали на дорогу, на которой пока было мало беженцев, остальные еще спали на обочинах и в кустах рядом, если такие были. Согласно карте до Дна было километров шесть, совсем немного не доехали.
Так что уже в девять утра мы подъехали к нему. Но не заезжали, а объехали и пересекли железнодорожные пути, последние километры мы вдоль чугунки двигались. Там, найдя подходящее место, разбили лагерь. Дед остался охранять и следить за порядком, а я, полностью разгрузив телегу, забрал Марину, Димку и Валентину, а также Волка и Белку. Для охраны у нас был Шарик, что так и привязан к задку моей телеги. Марину в город вело серьезное обстоятельство, зуб разболелся, второй день уже мучилась. Так что я планировал найти стоматолога, остальные так, прокатиться решили, а собаки для охраны.
Мы въехали на территорию города и двинули вглубь, у прохожих интересуясь, где что находится. Из десятка прохожих всего один оказался местным, он все и объяснил, вот мы и двинули по нужному адресу. У очередного магазина стояла очередь. Мое внимание привлекла засыпанная воронка и щит, установленный рядом, где сообщалось, что десятого июля от разрыва немецкой авиабомбы тут погибло больше восьмидесяти человек. Рядом лежали цветы, полевые. Марина, сидевшая рядом, только вздохнула. Столько смертей за это время.
У всех магазинов стояли большие очереди, где и по сотне человек, мы же ехали к рынку, там куда дороже, но должно быть все, что нам нужно. По пути был и кабинет стоматолога, что практикует на дому. Он там и оказался, пожилая женщина, она осмотрела Марину и назвала цену. Нормально, я сразу отдал, и Марина осталась, зуб рвать не будут, он поддавался лечению. Валька осталась с сестрой, ну а мы с Димкой покатили к рынку. Терять время в ожидании, пока пройдет лечение, не стоит, я планировал убраться отсюда как можно быстрее. Сам рынок бурлил людским водоворотом. Вроде и немцы на подходе, а торговля на площади у железнодорожного вокзала шла вовсю, особой обеспокоенности на лицах вокруг я как-то не замечал. Даже дымы пожаров на станции, а ее бомбили, их особо не тревожили.
Оставив телегу под присмотром Димки и псов, со мной только Волк пошел, я заторопился ввинтиться в толпу, что ходила по рынку. Тот стихийный был, это заметно, на тряпочках товар был выложен или на принесенных ящиках, видимо, тут раньше так, по мелкому торговали, но когда город переполнился беженцами, то и торговля расширилась. Причем милиция не возражала, один сотрудник скучал в стороне, просеивая взглядом прохожих. По мне он тоже прошелся и не остановился, я его не заинтересовал. Найдя те места, где торговали продовольствием, я от зерна отказался, на кой оно мне, но мешок муки, недавно молотый, нашелся. Я сторговался за него, потом за мешок гороха. Тот у нас давно закончился. Продавец оказался не левый, а работник местного колхоза, продавалось все официально, с борта «полуторки».
Разных круп взял, мешок картошки, естественно прошлогодней, свежая еще не поспела. Лука взял, чеснока, бочонок соленых огурцов. Все это крепкий парень,
