тех матерей, которые не могут ни поесть, ни принять душ и едва успевают одеться. Я все время переживала – в первую очередь за своего малыша, которого редко видела спокойным и счастливым. И при этом я очень сильно уставала.
Кроме того, вследствие проблемных родов я не могла кормить сына грудью, что меня ужасно угнетало. Я чувствовала себя плохой матерью из-за того, что не могла дать своему ребенку самое, как я мечтала, лучшее. Я сцеживалась сколько могла, и это усугубляло стресс, потому что мне приходилось тратить в два раза больше времени сначала на сцеживание, а затем на кормление из бутылочки. По ночам было не легче: я не помню, чтобы в течение первых нескольких месяцев я спала больше двух часов подряд. У ребенка были очень сильные колики, которые начинались в четыре часа дня и продолжались до двух-трех часов ночи. Кроме того, он постоянно срыгивал. Вот почему он не ел и часто вел себя беспокойно. Педиатр сказал, что колики могут продолжаться до трех месяцев и скоро, когда его пищеварительная система созреет, ребенок перестанет срыгивать. Да и некоторые знакомые успокаивали, что в три месяца малыш уже будет спать всю ночь. Меж тем я то и дело встречала все новых родителей, которые говорили мне: «Мой первенец – просто подарок, он ест и спит, ест и спит!» Сейчас я смеюсь над всем этим, но тогда, будучи на 13 лет моложе, в смятении от гормональных изменений, одинокая, измученная и отчаявшаяся, я в надежде цеплялась за каждое слово окружающих и вела обратный отсчет, как будто через девяносто дней моя жизнь и вправду изменится. Я мечтала о том, что смогу больше спать, принимать душ, пока ребенок дремлет, смогу пить кофе, пока дитя будет спокойно лежать у меня на коленях, смогу гулять без сопровождающего нас плача… Но самое главное, о чем я мечтала больше всего, – что мой ребенок наконец будет хорошо себя чувствовать. Потому что меня расстраивало именно то, каким беспокойным и несчастным мой малыш все время выглядел. Поэтому, преисполненная ожиданий, я считала дни и часы, оставшиеся до того, как ему исполнится три месяца. И это было моей большой ошибкой. Прошло три месяца, потом четыре… А ситуация не только не улучшилась, но еще и ухудшилась. Мой обратный отсчет давно закончился, и я чувствовала все бо́льшую растерянность и отчаяние. Днем я еще более-менее справлялась, но ночи были невыносимы. Справедливости ради надо сказать, что муж всегда заботился о ребенке, когда был рядом, и благодаря этому я держалась.
Ко всему прочему, когда я разговаривала по телефону с коллегами (так получилось, что я первая из нашего круга стала мамой), меня убеждали, что не нужно уделять ребенку столько внимания, ведь тем самым я только усиливаю его плач.
Говоря профессиональным языком, они рекомендовали мне игнорировать плач, если все основные потребности ребенка удовлетворены. Смысл их посыла был такой: «Перестань его баловать». Давая такие советы, коллеги подталкивали меня стать на позицию бихевиоризма, который мы изучали в университете и который был очень популярен в то время. Я сама иногда об этом думала, однако что-то
