быстрым шагом добрались до загона с лошадьми, по пути захватив из хозяйственной пристройки все нужное для ухода за животными.
– Заходи, не бойся! Наши лошадки не тронут тебя, – подтолкнул меня Глеб, глядя как я в нерешительности замерла в воротах загона.
Сделав пару осторожных шагов, я вслед за парнем приблизилась к гнедой лошадке с длинной гривой.
– Я могу чем-то помочь?
– А ты хочешь? – удивленно спросил парень.
Я пожала плечами.
– Почему бы и нет. И я без дела стоять не буду, и ты быстрее закончишь работу.
Глеб с благодарностью принял мою помощь, и мы приступили к уходу за лошадками.
– Смотри – это Бони. Она у нас дама с характером, и не особо любит, когда прикасаются к ее гриве, поэтому ты бери жесткую щетку, и займись шкурой, а я сам вычешу ей шевелюру.
Я взялась за щетку, и принялась счищать с боков Бони присохшую грязь.
– Что тебя интересует в первую очередь? – сразу же спросил Глеб, решив не оттягивать начало разговора.
Я на мгновение задумалась, и нахмурившись, выдала:
– Как вы все попали в лагерь?
Не переставая чесать лошадку, периодически раздраженно дергающую ушами, он ответил:
– Дархан забирает детей, у которых умерли родители. Мы все по сути сироты, потому что наш дар – это наше проклятье. У каждого в детстве случился прорыв силы, погубивший наших родных. Кто-то неосознанно устраивает пожар, кто-то потоп. Я соорудил мини торнадо, обрушившее стены гаража, в котором находился отец. После этого Дархан и забрал меня в лагерь.
– Погоди, но разве у тебя больше не осталось других родственников?
– Ну почему же. Остались. Но я ушел с Дарханом, потому что не хотел больше никому причинять вреда, – с волчьей тоской во взгляде, объяснил Глеб.
Было видно, что ему тяжело вспоминать эти события, и я поспешила сменить тему.
– А почему в лагере нет взрослых людей? Ну, кроме Дархана конечно.
– Когда ребенок попадает в лагерь, его сила по сути все еще запечатана в теле. Она растет, периодически прорывается, но не открывается полностью. До семнадцати лет мы учимся управлять своим даром, и общаться с духами. Когда стихии и духи начинают нас принимать как часть своего мира, то это означает, что человек готов к посвящению. Обряд позволяет полностью освободить всю силу, которая есть внутри. После этого ты уже без опаски можешь использовать свой дар, и тебе разрешают вернуться домой. Потому в лагере и нет никого старше двадцати, кроме Хана конечно. К этому возрасту все уже могут контролировать свою силу.
– А что с Ханом? – не поняла я.
– Ему нет смысла куда-то уезжать. Он и так дома. Дархан его отец.
Ну ничего себе! Хотя сейчас, сопоставляя рядом Дархана и его сына, я находила между ними некоторое сходство.
– Хаган по сути вместе с Дарханом учит нас всему, – продолжал Глеб.
– А Дархан, он вообще кто? – поинтересовалась
