за ними.
Чтобы зайти в юрту, даже мне со своим низким ростом пришлось склонить голову. Очутившись внутри, я не сразу смогла разглядеть обстановку в темноте, нарушаемой лишь отблесками пары свечей и лучами заходящего солнца. Но вскоре глаза привыкли к полумраку.
Это явно была юрта шамана.
Я, конечно, никогда не видела их вживую, но Далана мне рассказывала, как пару раз ездила к какому-то местному колдуну.
На стенах, обтянутых тяжелым голубым атласом, расшитым золотистыми звездами, висело множество непонятной мне атрибутики. Из всего имеющегося я узнала лишь бубны с колотушками.
Примерно треть помещения была скрыта от наших глаз шторкой. Видимо там находилось спальное место. На полу лежало множество пестрых ковров и хаотично разбросанных шкур. По середине, между двух столбов, являющихся основой для потолка, выложенного шестами, расположилась печка буржуйка, труба которой была выведена сквозь ткань крыши. За печью стоял низкий стол, на котором расположился металлический чайничек и чашки.
Пока я рассматривала местное устройство, то как-то забыла про самого хозяина юрты – Дархана.
Мужчина был высок так-же как и Хаган, и тоже имел монгольский тип внешности. Только его лицо было гораздо круглее, глаза уже, а кожа имела оттенок бронзы. На вид ему было около шестидесяти лет.
В отличии от меня, заинтересованной гораздо больше обстановкой в юрте, нежели Дарханом, мужчина похоже все это время не отводил взгляда от моего лица.
И под этим тяжелым пронзающим насквозь взором было крайне неуютно…
– Здравствуй избранница.
Голос мужчины был хриплым и грубым.
– Здравствуйте… – неловко переминаясь с ноги на ногу, поздоровалась я.
– Хан, Глеб – вы свободны. Мне нужно поговорить с избранной наедине.
Глеб в ту же минуту молча покинул юрту, а вот Хан, прищурив взгляд, возразил:
– Дархан, я не думаю, что это хорошая идея. Девчонка и так напугана…
– Будешь оспаривать мои приказы? – вкрадчиво спросил Дархан, прожигая парня взглядом, – Немедленно покинь юрту.
Хаган приоткрыл рот, желая вновь возразить, но один только гневный прищур Дархана, кивнувшего подбородком на дверь, заставил его тоже молча покинуть юрту.
Когда мы с Дарханом остались в помещении одни, мужчина махнул рукой в сторону стола, приглашая пройти.
– Садись, тусгай. Нам нужно о многом поговорить.
Я послушно опустилась на шкуры около столика. Мужчина сел напротив.
– Вы сейчас назвали меня каким-то странным словом. Что оно означает? – не сдержала я любопытства.
– Тусгай? Тусгай означает особенная.
– Но почему я особенная? Что во мне такого? – допытывалась я.
Дархан протянул мне пиалу, наполненную душистым чаем, и ответил:
– Ты особенная, потому что являешься наследницей золотой крови. В твоих жилах течет истинная
