остальное Ян сказал, что с тобой нужно перетереть.
Для себя Глеб уже всё решил, но медлил – ему почему-то хотелось очень пристально рассмотреть руки Костяна.
– Нет.
Кожаный посетитель шагнул ближе к нему и потёр в левой ладони массивный правый кулак.
– Может, поговорим всё-таки?
Глеб Никитин ещё раз демонстративно и очень медленно осмотрел внешние стати Костяна. С любопытной заботой заглянул в глаза дракона.
– Нет.
– Чего так?
– Не вижу особого смысла. И не хочу.
– Послушай, тебе же всё равно человек нужен, чтобы этих гансов на лодках катать, жрачку им привозить, баню делать! Ну?!
– Правильно, нужен. Но не ты.
– Да хорош ты выёживаться-то! Или денег жмёшь?
Капитан Глеб вздохнул, закончив осмотр свирепой драконьей твари.
– Не деньги я экономлю – внуков твоих жалко, приятель… – Глеб сокрушённо покачал головой.
– Хо! Когда они у меня ёще будут-то! А чего ты так о моих будущих внуках заботишься?
– Ну, как же, не повезло пацанам – такой тупой дедушка им когда-нибудь достанется.
Рыбный старшина с угрозой сощурил глаза.
– Значит ты так, залётный…. Хочешь, чтобы тебя, как и кореша твоего старого, на берегу тухлым нашли? Или будешь послушным?
Капитан Глеб в полпрыжка встал около Костяна, сильно стиснул пальцами разинутую драконью пасть.
– Повтори!
– Да ну тебя…
Серяков дёрнул плечом, вырываясь из рук Глеба.
У распахнутой двери он с холодной улыбкой обернулся и провёл ребром ладони по горлу.
– До скорой встречи, твоё превосходительство…!
Они совсем немного посидели в доме Усманцевых за пустым тёмным столом.
От предложенного чая Глеб Никитин мягко отказался, просто пододвинул поближе стул. Петровна немного поплакала, поговорила в смятый у рта платок, несколько раз принималась поправлять чёрную ткань на большом настенном зеркале. Ян за столом с ними особо не сидел, не слушал негромкие причитанья матери, всё вскакивал во двор, к машине, к колодцу, да и просто без дела суетился в коридоре.
Потом с радостью согласился подбросить Глеба на дальний берег.
У съезда с основной дороги в зелёный сумрак Глеб остановил его.
– Я выйду.
– Чего ты? Тут ещё полтора километра будет, до ваших палаток-то…
– Пройдусь, чего тебе машину зря по корягам-то гробить.
Высокий сосновый лес забрал в себя весь внешний шум, и назойливое тарахтенье близкого шоссе постепенно затухало позади.
Вечерний воздух поверх песчаной дороги уже начал остывать, но сквозь редкие красные сосны с залива всё ещё тянуло тёплым тинистым ветерком. Мелкая ласковая пыль просёлка беспрепятственно набивалась и вытекала в дырочки сандалий. Длинные сухие хвоинки с тонкой приятностью
